— “Главный корпус — движение на втором этаже!”
Сквозь распахнутые двери оперативники увидели странную картину: десятки людей в белых балахонах стояли в кругу, сливая кровь в металлические чаши. На стенах — знакомый символ — бесконечность в соцветии амаранта.
Щелчок рации:
— “Каплана на третий этаж.”
Судмедэксперт потянулся за своим чемоданчиком, что лежал рядом со мной на заднем сидении.
— Долг зовет. — на распев сказал Каплан. — Я может тут надолго. Если надоест, ключи оставлю в зажигании, только потом “оттелеграфируй” мне, где оставишь машину.
Иванов угукнул словно филин.
— Да, специально для вуайеристов, у меня в бардачке есть бинокль. Ничего крамольного. Не смотрите так. Просто забыл сдать его в театре после спектакля. — подмигнул судмедэксперт мне и хлопнул водительской дверью.
Иванов пересел на место Каплана за руль и достал из бардачка бинокль, приложил его к глазам, настроил линзы. Майор наблюдал издалека, громко цокая губами от досады, что он не имел права участвовать в обыске. И ему оставалось просто сидеть и ждать.
— Что видишь? — спорила я Богдана.
— ОМОН и “послушников”. Их вяжут. То есть… — осекся Богдан. — … задерживают.
Рация снова затрещала, Иванов оторвался от бинокля и уставился на мигающие огоньки автомобильной рации:
— Каплан на связи. Прошу подняться прокурора на третий этаж. Приём.
— Седаков слушает. Что случилось?
— Тут минимум 50 пакетов с кровью! И… что это? Откройте, пожалуйста, программу. — пробормотал Каплан кому-то в сторону. — Черт… Они её продавали.
В разговор судмедэксперта вмешался третий голос:
— Подвал. Требуется судмедэксперт.
— Что такое? — отозвался Каплан.
— Тут холодильники. Трупы.
Я взглянула на Иванова через зеркало. Он обнял руль и прикусывал зубами край ладони.
— Все это время… У нас под носом. — прошептал Богдан и снова приложил к глазам бинокль. — Черт. — Иванов налег всем телом на руль. — Это же их рекламное лицо, их “гуру”, что на всех плакатах. Он уходит. — Богдан откинул бинокль и завел автомобиль. Машина затряслась, затарахтела.
Гуру секты — высокий мужчина с длинными седыми волосами и в белом одеянии — выскочил из задней двери и рванул к припаркованной на другой стороне улицы “ГАЗели”. За ним бросились двое оперативников. Сектант быстро сел за руль, рванул с места, чуть не сбив стражей правопорядка.
Предупредительный в воздух. Иванов вздрогнул и положил руку на рычаг коробки передач.
— Едем! — майор не выдержал. Двигатель взревел, когда Богдан вдавил педаль в пол. Машина рванула, шины взвизгнули на сухом асфальте.
Рация затрещала:
— Внимание, сто сорок седьмой! Подозреваемый на белом микроавтобусе “ГАЗель” движется к промзоне.
— Вас понял. — отозвался сто сорок седьмой.
Иванов сел на хвост “ГАЗели”. Гуру пытался справится с габаритами микроавтобуса, от чего белую тачку заносило, то в право, то влево. Майор лихо резал повороты на асфальте, пытаясь притиснутся сбоку микроавтобуса.
— Держись! — крикнул мне Иванов и крутанул руль. Наша машина и “ГАЗель” сцепились боками. На Богдана полетели мелкие осколки пластика и стекла.
Из окна микроавтобуса появилась рука с зажатым пистолетом. Выстрел. Иванов втянул голову, будто пытался спрятаться от пули.
— Урод. — прорычал Богдан и еще раз крутанул руль.
Удар. Микроавтобус завихлял, гуру потерял управление, выжал газ и резко развернулся против потока.
Фура позади заскрежетала тормозами, перекрывая дорогу нагонявшей нас полиции. Иванов не сбавляя скорости рванул по обочине, снося дорожные конусы.
“ГАЗель” влетела в заброшенную промзону. Микроавтобус летел как призрак — без фар, только отблески луны на белой краске. Последний поворот — и вдруг глухой удар. “ГАЗель” врезалась в бетонные блоки, перевернулась через капот и замерла на боку. Металлический скрежет — наша машина развернулась поперёк, подсветив фарами заброшку. Гуру выполз из микроавтобуса и побежал прочь.
Иванов быстро достал свой пистолет из кобуры, выпрыгнув из автомобиля.
— Подожди! — крикнула я в спину Богдану, но он не услышал. Майор побежал за белым силуэтом, скрывшимся за бетонной стеной. Я ринулась за полицейским. Вдруг, выстрел. Второй. Когда я настигла Иванова, он тряс за грудки седовласого рекламного “гуру”. Тот что-то жевал…
— Яд! Он глотает яд! — закричал Богдан, но было поздно. Сектант скорчился в конвульсиях, изо рта пошла пена. Он прохрипел:
— Вы… никогда… не найдете… того… кто по — настоящему бессмертен.