— Уже нашли. — процедил Иванов. — И убили.
Глаза седовласого гуру округлились и наполнились слезами. Он со стоном выдохнул и так и замер, с широко распахнутыми мокрыми веками. За спиной послышался вой сирен, а на бетонных стенах заплясали синие и красные огни.
— Анна, уходи.
— Но ты…
— Я справлюсь. В конце концов, я все еще полицейский. Встретимся у тебя, на рассвете.
Я попятилась назад и скрылась в ночной тьме. Иванов встретил коллег, показал им свое удостоверение и кратко объяснил, что произошло. Когда я поняла, что Богдану ничего не угрожает, я побежала прочь к шоссе.
Вечная жизнь. Люди до сих пор пытаются отыскать способ продлить свое существование в этом мире. Ищут пути, занимаясь научными изысканиями, обращаются к оккультным практикам, фантазируют об этом в книгах и кинофильмах.
Недавно, мне звонил Роман из Абу-Даби. Он сумел открыть клинику, исследующую генную терапию и крионику. Для любого смертного это должно быть заманчиво. Но если представить, что человек проснется через двести лет, выйдет из криосна, его тело останется здоровым и неповрежденным, но вокруг будут чуждые ему социальные коды, другая музыка, исчезнувшие языки и страны и все кого он любил и кто его любил давно мертвы, будет ли такое бессмертие благом?
Петер развлекался ночами, перед огнем домны, книгами, оставленными Романом. Недавно он поделился со мной прочитанной историей о том, как главный герой загрузил свое сознание в компьютер, чтобы жить вечно, существовать в электронной сети. Но остался ли герой этой книги собой или это просто копия, не способная к дальнейшему развитию и накоплению опыта? Мы спорили долго, так и не найдя ответа. К тому же я все равно оставалась в проигрышной позиции, так до сих пор и не поняв принцип, по которому можно скопировать свое сознание в сеть.
Богдан расспрашивал меня, что с ним будет когда ему когда всё приестся. Наскучит. Потеряет вкус. Нет, конечно же, убийцы в этом мире не переведутся и ему всегда будет, чем заняться. Каплан иногда подкидывает ему “глухари”, расследования, что зашли в тупик, спрашивал совета. Маленькое сыскное агентство Богдана не приносило дохода, ровно как и новых откровений в дела, что скоро должны были закрыть, за истечением срока давности. Но для Богдана поиск убийц — компромисс с самим собой. Он пообещал себе и своему “зверю”, что будет питаться лишь порочными, ужасными людьми, чья смерть “будет благом для общества”, как выразился бывший полицейский. На расспросы Богдана я лишь улыбнулась и нежно поцеловала его в губы, ответив, что ему не надоест его бессмертная жизнь, покуда у него горят глаза во время охоты на негодяев.
Я куталась в нежную короткую шубу, что едва прикрывала мою, мерзнувшую в коротком платье, пятую точку. Падающий с черного неба снег оседал на моих белых волосах, таял на щеках. Мой черный, огромный пес резвился в сугробах и радостно лаял, а я наблюдала за пожилой парой, что медленно прошли мимо меня, шаркая по снежной наледи. Они держались за руки и обсуждали какие-то насущные проблемы — внуков, очереди в больницу, испортившийся суп в холодильнике. Хотела бы я состариться? Если да, то только рядом с любимым, что так же придерживал бы меня нежно под локоть, пока мои дряхлые ноги с трудом удерживали бы равновесие на скользком асфальте.
Завыл холодный ветер между деревьями, кружа снежные вихри в темноте и срывая с ветвей хрустальные осколки инея. Лунный свет, бледный и беспощадный, скользил по заснеженным ветвям, превращая уютный тихий двор в лабиринт теней.
Из подворотни вышли двое. Подняв меховые воротники своих кожаных зимних курток они смотрели прямо пред собой, сосредоточенно. Ледяная корка на асфальте хрустела под толстыми подошвами их ботинок.
Я жестом подозвала пса к себе. Один из мужчин замедлил шаг, оглянул меня с ног до головы и рукой потянул второго, чтобы тот остановился:
— Мерзнешь? — спросил он басом.
— Хочешь согреть? — ответила я с вызовом.
Второй оглянулся на пустующий двор, потом зыркнул на пса и, расстегнув куртку, показал мне пистолет заткнутый за ремень синих джинс.
— Отчего б не согреть.
Богдан был прав. Этих придурков сгубит их же тупость. Хотя им долго везло. Три убийства и несколько изнасилований. И ни одного приговора суда. Двое убийц, люди с грязными руками и чёрными душами — они не знали, что сами скоро станут добычей.
Майор выплыл из темноты за спинами бандитов.
— Что смотришь? — пробасил тот, что был повыше.
Я лишь ухмыльнулась, ожидая когда Иванов пустит в ход свои клыки первым.
Тот что был вооружен дрогнул — высокий, с перекошенным от жестокости лицом. Он обернулся, почуяв незримую угрозу.