Я опять ахнула про себя. Даже мимические морщины, изломы на коже лба, ровные две прямые между бровями, располагались тот — в - точь как у Ивана.
— Потому что, я на них засветилась. — буркнула я.
Мои ноги ходили ходуном, я стала раскачиваться на стуле, лишь бы держать себя в прямом смысле в руках. Я не могла позволить “зверю” взять над собой верх. Я хотела продолжить наслаждаться красотой майора, красотой моего мертвого охотника.
“Хватит болтать! Бей!”
— Почему для Вас было важно, чтобы никто не узнал, что Вы были на парковке с Пятко и Луневым? — майор откинулся на стуле. Он видел, как я нервничала, но разве мог он понять почему?
Я снова замолчала, лишь наблюдала за полицейским. За тем, как каблук его правого ботинка стал отстукивать неровный ритм по деревянному полу, покрытому истертой оранжево-коричневой краской, за прыгающими крутыми завитками угольного цвета волос, наслаждалась тем, как пульсировала артерия на его шее, как вздымалась грудь от размеренного дыхания.
— Анна, я буду с Вами предельно честным. Я веду расследование убийств женщин. По моему мнению, смерти девушек связаны с так называемой сектой, культом “Послушников времени”. Машину “послушников” угнали Пятко и Лунев в прошлую пятницу вечером. Так по крайней мере, считает мое начальство, у которого на столе лежит заявление от субботы об угоне сектантского служебного автомобиля "послушников". Я же думаю, что угонщики действовали в сговоре с сектантами, травили девушек в клубах и отвозили своих жертв культистам. — Майору тяжело давались слова, он был явно измотан своим расследованием. — Анна, Вы видели мой рабочий стол, четыре девушки блондинки, с полностью выкаченной кровью, были найдены в разных частях города с разницей в неделю. Никто из них не сопротивлялся, в их тканях был найден анестетик — кетамин. Девушки были под седацией когда из них, еще живых, откачивали кровь. Вы должны были стать пятой жертвой, но смогли спастись. Расскажи пожалуйста, все что Вы знаете.
— Вы увязываете смерти блондинок с простым угоном автомобиля?
— Да.
Я пожала плечами.
— Анна… — снова заговорил Иванов.
— Вы напридумывали себе не пойми что, — я перебила майора. — И держите меня на мушке своего пистолета.
Иванов как-то бессильно на меня посмотрел, покачал головой и спрятал свое оружие в наплечную кобуру.
— А Вы пытались меня задушить, пока я спал.
— Что ж, я пришла извиниться.
“ХВАТИТ! ХВАТИТ! ХВАТИТ БОЛТАТЬ!”
Майор хмыкнул, посчитав мои слова шуткой.
— Давайте начнем с начала. А? — Иванов поёрзал на стуле и широко улыбнулся.
— М? — захлопала я глазами.
— Богдан Васильевич Иванов, майор полиции.
— Анна Владимировна Линович, квартира пятьсот три. — подыграла я полицейскому.
— Анна, могу я узнать у Вас, зачем Вы меня душили прошлой ночью. — Иванов тоже не скрывал улыбки. Я не могла понять, играет он в добряка или тоже подхватил легкое возбуждение от нового витка разговора. Его глаза, голубые, словно чистое озера в летний погожий день, смотрели на меня искренне, без тени какого-либо умысла.
— Была в состоянии аффекта. — Я опустила руки на бедра, чуть расслабилась.
— Что же Вас так расстроило? — Богдан прекратил отстукивать по окрашенному паркету ритм.
— Поиски майора полиции.
— И что же искал майор полиции?
— Меня — девушку выжившую в автокатастрофе с машиной Сергея и Алексея.
Богдан опёрся локтями на клеенку стола.
— Как Вы попали в машину Пятко и Лунева?
— Меня отравили в клубе. — я отзеркалила позу Иванова, к коже рук прилип грязный пластик.
— Когда это произошло? В каком клубе?
— В пятницу ночью. В клубе “Поп и корн”, вроде так он называется.
— Кто именно вас отравил? Пятко или Лунев?
— Сергей. Он был “медовой ловушкой”, милый блондинчик в обтягивающей майке. — я ухмыльнулась, вспомнив как парень играл своими мускулами передо мной, завлекая меня своей теперь уже угасшей красотой.
— Вы были в клубе одна?
— Да.
— Одна… — повторил Иванов. — Работали?
Я звонко рассмеялась:
— Искала себе пропитание.
“А, это хитрая игра в кошки мышки! Веселись, но не упусти момент!”
— Анна, я не осуждаю Ваш способ заработка..
Улыбка сошла с моего лица. Богдан в меру своей деформации профессией, принял меня за куртизанку. Я снова зажалась и скрестила руки на груди. Как он посмел? Неужели я произвожу впечатление продажной женщины?