— Да.
— Она была в секте?
— Была… И исчезла.
— Думаешь она жива?
— Я продолжаю верить, хотя прошло уже десять лет.
— Я прочитала её дневник, последнюю запись, где она принесла в жертву птицу и выпила её кровь. По опыту скажу, это не самая вкусная еда.
— Избавь меня от подробностей. — отгородился от меня полицейский, скрестив руки на груди.
— Внизу записи был знак — песочные часы. — продолжила я.
— Знак бесконечности. — перебил меня Иванов.
— Такой же знак был рядом со строительным пустырем, где обнаружили четвертую девушку вчера.
Полицейский вытянулся в лице:
— Что? Как ты…
— Я следила за тобой от клиники Романа.
— Ты была на месте преступления?
— Не совсем. Смотрела на тебя сверху, с недостроенного здания рядом с пустырем.
Иванов достал из куртки блокнот и карандаш и что-то чирикнул на листке.
— А где ты видела этот символ бесконечности?
— На доме в пяти метрах от съезда на пустырь.
Иванов подскочил и схватил папки с делами мертвых блондинок. Он всматривался в фотографии мест преступлений.
— Смотри. — Богдан протянул мне фото на котором цифрой “5” был отмечен глубокий след от ботинок. Майор постучал пальцем о верхний правый угол снимка. Камера захватила высеченный на дереве небольшой знак песочных часов. Майор рылся в фотографиях, рассматривал их внимательно, достал увеличительную лупу из стола. Рядом с каждой девушкой неподалеку был изображен один и тот же знак.
— Я был прав. — Иванов потупил взгляд в окно. — Я всё это время был прав. Это “Послушники”.
— Да. Но часы — это их тайный знак. Для своих так сказать. — Я положила фотографии рядом с собой на покрывало.
— Откуда ты знаешь? Ты дошла до уровня “клятвы”? — Иванов оживился.
Я накрутила локон белых волос на палец.
— Клятвы? Нет. Знаю и всё.
— Признайся, что ты в секте! Или была “Послушницей времени” в прошлом.
— Нет.
Майор встал с кровати, собрал фотографии, положил их на стол. Помолчал несколько секунд, достал из кармана брюк телефон, тыкнул в экран и протянул трубку мне. На экране телефона горел знак красного треугольника — диктофонная запись.
— Я разговаривал с такой как ты, женщиной, что дошла до убийств животных. Она должна была, как и моя сестра, дать клятву секте, прейти на новый уровень. Здесь записан наш разговор.
Я взяла из рук Иванова телефон и спросила:
— Где ты нашел эту женщину?
— Я шел по крупицам, крошкам из хлеба, что оставила мне сестра, словно герой старой сказки. Я выяснил, что женщина, её зовут Мария, знала мою сестру. Я нашел Машу в психиатрической больнице. Пока мы разговаривали о Кате, она рисовала и рисовала символ бесконечности. Я спросил её, что это значит. Она назвала это “тайной отметкой”. Тогда я не догадался что, если просто перевернуть знак бесконечности и вправду получаются песочные часы. Её сознание было настолько помутненным, что я с трудом мог понять, о чем она говорит. Послушай запись, я столько раз воспроизводил этот диалог, что по секундно знаю его. Я перемотал на ту часть, где мы говорим о ритуале перед клятвой.
Я нажала на треугольник. Из динамика телефона раздался хриплый, уставший голос:
“.. Они делали это снова и снова. Их было десять. Их было ровно десять. Они стояли. Стояли полукругом. Их капюшоны скрывали лица. Чёрные мантии. Красные мантии. Один из них держал в руках древнюю книгу, наше учение, написанное бессмертным.
Голос Иванова прервал еле слышный поток слов Марии: “Это был “Т.”? Он держал книгу?”.
“Да.” — ответила Мария. — “Он. Он говорил, что белокурая дева дарует бессмертие своей кровью. Они передавали из рук в руки кубок. Стеклянный. Наполненный кровью”
“Чей кровью?” — вновь ворвался в запись голос майора.
“Белокурой девы. Они пили эту кровь. Пили. Они кричали. Так страшно кричали! А-А-А-А!”
Я вздрогнула, женщина на записи громко завопила. Я взглянула на майора, он не шелохнулся. Мария умолкла. На записи послышались какие-то шумы. Видимо Иванов заёрзал на стуле от громкого крика женщины. Мария кашлянула и продолжила:
“Потом один из них. В черной мантии. Подошел ко мне с кубком и дал сделать мне глоток. Я отпила немного. Кровь уже густела. Густая. Холодная. Я поморщилась. Меня ударили в живот. Я не устояла. Я упала. Я была НЕДОСТОЙНА!!!” — Мария снова сорвалась на крик.
“Я смотрела на то, как кубок предали Кате. Она вся дрожала. Она отпила немного. Ей кивнули. Второй человек в красной мантии подошел к ней и дал в руки тонкий нож. Словно игла! Указал на меня. ОН УКАЗАЛ НА МЕНЯ! Катя обернулась. Я видела её стеклянные глаза. Она знала, что должна сделать для клятвы. Она замахнулась, но я увернулась. Поднялась на ноги и побежала прочь. Катя ринулась за мной. Я слышу её шаги. Я слышу. Я не знаю как. Я не знаю, как я убежала. Всё как в тумане. Помню лишь красные соцветия. Красные колоски. ОНИ ВСЕ В КРОВИ! И старуху. Она обняла меня и укрыла в своем доме. А потом скорая. Приехала. Мигалки эти. Капельница. И лицо, лицо в окне дома старухи. Катино лицо.”