Я брела вдоль шоссе, зачерпывая носами ботинок землю с обочины. Мимо проносились редкие автомобили. Я шла прочь от заброшенного аптекарского огорода, глазами высматривая местечко для дневного сна.
Мой вытянутый силуэт, моя длинная тень от искусственного света фар, то появлялась, то исчезала, огибала мое тело, скользя по сожженной горьким воздухом желтой траве.
Я шла и думала об Иване, о Кате, о Богдане. Если бы полицейский не был бы так сильно похож на моего любовника, испытывала бы я к Богдану такую же эмпатию, как сегодня? Тронула бы мое бессмертную душу трагедия Иванова? А может я действительно прониклась к этому мужчине? Может внешность полицейского, его безумное сходство с моим охотником уже были и не так важны, а важен был сам Иванов? Его вера в логику, его погасшая надежда найти сестру живой, его стремление поразить “послушников” и найти убийц блондинок. Его упорство, его покачивание головой, когда он о чем-то думает, быстрое реагирование на события и слова, отсутствие стеснения в выражении эмоций. Неужели за столь знакомой и любимой мной внешностью, я разглядела личность майора? И она мне нравилась, она меня манила. Сердце снова ударило о грудь, будто перевернулось, а в животе стало пусто, как это бывает, когда летишь в пропасть.
Моя тень плясала передо мной, словно мим на улице, карикатурно повторяя мои движения. Позади раздался короткий гудок. Я обернулась. В глаза светили яркие огни. Я не могла увидеть, даже очертания машины.
— Садись. — крикнул мне из окна Иванов.
Я быстро заскочила на пассажирское сидение, положила лопатку в ноги и спросила полицейского:
— Ты как?
Иванов мотнул головой и вырулил с шоссе.
Я не решалась заговорить с Ивановым, да и он сам не спешил начать диалог.
Когда мы въехали в город, он остановился на заправке и вышел из машины. Я решила пойти вместе с ним.
Догнала его в круглосуточном торговом павильоне. Богдан размешивал сахар в кофе тонкой пластикой палочкой. Я взглянула в окно, поверх плеча Богдана. Вокруг машины полицейского бегал парень в спецовке и заливал бензин.
— Будешь? — буднично спросил Иванов и указал пальцем на кофейный аппарат.
Я кивнула и через минуту в моих руках был точно такой же бумажный стаканчик, как у майора.
— Скоро рассвет. — заговорил Богдан. — Тебя подбросить домой или в клинику?
— В клинику. Роман наверняка хочет знать подробности… — я осеклась, не в силах сказать простое слово “поездка”, ведь за эти словом стояло столько трупов, в том числе и останки сестры Богдана.
— Хорошо. — отозвался Иванов.
— А что с Катей? Ты ее так и оставишь там, в аптекарском огороде?
Богдан мотнул головой:
— Я найду городской телефон и анонимно сообщу об останках.
— Думаешь никто не узнает, что это мы нашли и разрыли могилу?
— Я сделаю все по уму. Не переживай. Главное, чтобы все прошло быстро.
— Что прошло быстро?
— Опознание.
— Ты надеешься, что это не твоя сестра? — я замерла на месте.
— Я знаю, что это она. Я имею ввиду… — Лицо Иванова вновь побледнело, а его брови сошлись на переносице. — ДНК — анализ останков, экспертиза, поиски следов насильственной смерти, расследование. Я… — Богдан потер веки пальцами, — Я просто хочу ее похоронить. По — человечески, понимаешь? Рядом с матерью.
Я взглянула на кофе в стаканчике и увидела свое отражение — я будто надела древнегреческую театральную маску трагедии — мой рот был слегка приоткрыт, а уголки губ опустились вниз.
Богдан грустно шмыгнул носом и метким броском закинул пластиковую имитацию ложки в мусорное ведро.
— Едем? — спросил Иванов.
Я кивнула.
Майор одним махом допил кофе, стаканчик полетел в то же ведро.
Я не притронулась к горячему напитку. Вылила его на землю у машины.
— Вечером я за тобой заеду. Если ты не против. Идея с наркоторговцами от Петера мне понравилась. Хочу с ним это обговорить. — Иванов открыл передо мой дверь пассажирского сидения.
Я посмотрела на небо. Оно было белым, словно кожа покойника, а редкие облака розовели с каждой минутой все ярче и ярче, становясь кроваво-красными.