Вита. Книга 3. Бонус
1
Маленькая зарисовка «на десерт» о том, что могло быть после…
Дождь пошёл внезапно. Слишком внезапно. Просто обрушился потоком на их головы. И даже что-то там блеснуло наверху, и гром прокатился по крышам, гулкой дрожью отдаваясь в теле.
Вся одежда намокла мгновенно. Холодная вода стекала по лицу, бежала за воротник, вызывая мурашки на коже.
Или дело вовсе не в каплях осеннего дождя… А в этих льдисто-серых глазах, что сейчас обжигали несвойственным им зноем. И подкрадывающиеся тёмные тучи над головой Ева не заметила по той же причине.
Взгляды встретились, потом взметнулись вверх к небу, снова вернулись друг к другу, и они рассмеялись одновременно, над этой нелепой ситуацией и собственным забавным мокрым видом.
Схватившись за руки, двое бросились по лужам к подъездному козырьку, легко взбежали на три ступени. Остановились под небольшой крышей, глядя на безумство стихии вокруг.
Он обернулся на железную дверь с кодом, потом задумчиво посмотрел ей в глаза, будто решаясь:
– Зайдёшь? Кажется, это безобразие надолго. А у меня… есть полотенце и кофе.
Сердце бешено стучало не в груди, а где-то в горле, а ещё в висках и, кажется, в пятке.
– Зайду, – просто кивнула она.
Ответила почти без колебаний.
Запиликал домофон, и они шагнули в прохладный мрак подъезда.
2
– Кухня там. Проходи! Я сейчас…
Он вернулся через пару минут… Уже в сухой серой футболке, чертовски красиво оттенявшей его глаза. Мокрые светлые волосы топорщились ежиком, и он старательно тёр их полотенцем.
Второе – широкое, махровое, мягкое – протянул Еве.
– Спасибо…
Ева вытерла лицо и принялась отжимать волосы.
– Я немножко похозяйничала… Надеюсь, ты не против? – она указала глазами на пустые чашки и турку. – Правда, кофе не нашла…
– Я только за, – улыбнулся он. – А кофе здесь…
Он потянулся через неё к шкафчику, оказавшись так близко, что Ева перестала дышать, достал шелестящую пачку, положил рядом, но так и не спешил отодвинуться и заняться зёрнами.
А Ева и сама не могла понять, чего хочет больше – чтобы он отступил на шаг, или чтобы прижался к ней немедленно. Его проникающий под кожу взгляд опалил щёки румянцем. Наверное, покраснели даже уши.
– Помогу… – не то спросил, не то предложил Эрих, забирая из её рук уже влажное полотенце.
И принялся аккуратно сушить ей волосы.
И было в его острожных мягких движениях, что-то такое… покруче секса и откровенных ласк. Что-то настолько интимное, доверительное, нежное, что у Евы сбилось дыхание, и ноги подкосились.
Она пыталась пробудить своё ушедшее в летаргию благоразумие, но всё было тщетно. Разве могла она себе вообразить, что придёт «на квартиру» к почти незнакомому мужчине, с которым случайно познакомилась в парке, да ещё и будет позволять ему дотрагиваться, да ещё и будет таять от каждого прикосновения…
Пусть до этого они бродили и болтали никак не меньше трёх часов. Просто говорили обо всём на свете, словно знали друг друга тысячу лет, но это не отменяло того, что ей почти ничего о нём не известно. Вдруг… он какой-нибудь маньяк. Или ещё чего похуже…
Движения замерли. Полотенце тяжело шлёпнулось на пол.
Она оказалась в его объятиях так внезапно, что даже не успела понять, а хочет ли возразить. А когда его губы коснулись её, о возражениях вспомнить уже не получилось.
В жизни Евы никогда ещё не было таких поцелуев… Жадно-жарких, отчаянно-горьких, сладостно-нежных… Словно он боялся, что сейчас она оттолкнёт, и ему больше никогда не позволено будет коснуться этих желанных губ. И казалось, что он умрёт, если его лишить этого права.
Еву повело, голова закружилась, если бы Эрих не сжимал её в своих крепких руках, она бы сползла на пол. Он словно угадал это, подхватил легко, как пушинку, усадил на краешек кухонного гарнитура, не отрываясь ни на миг от её губ.
Впрочем, ещё через минуту – бесконечную, невероятную, сладостную минуту – его губы скользнули ниже, лаская и терзая нежную шею. Его горячее дыхание и касание чуть колючей щеки вырвали из неё едва слышный стон-всхлип, тело непроизвольно изогнулось ему навстречу.
Эрих отстранился рывком, шумно вздохнул, замер, опершись на столешницу по обе стороны от неё. Остался очень близко, но больше не дотрагивался, смотрел прямо в глаза. И столько всего в этом взгляде сейчас было…
Страсть, желание, обожание… С этим всё ясно.
Но было ещё что-то сродни безумию. И… недоумение… Это страшило и манило.