Из темноты выплыл и ярко вспыхнул логотип – округлый знак, точно такой же, как на аверсе золотой монеты. Сашка обмерла.
За прошедшую ночь она успела передумать обо всем. То шептала, зажмурив глаза: «Хочу, чтобы это был сон!». То лежала, глядя в потолок. То на полном серьезе верила, что попала в секретную лабораторию, где на молодых парнях и девушках ставят эксперименты, и они превращаются в калек. То вдруг успокаивалась, начинала видеть в своем положении преимущества: а вдруг ее научат чему-то удивительному, вдруг Фарит Коженников – инопланетянин и ей посчастливится увидеть другие планеты…
Ночью общежитие не спало: где-то шумели, пели под гитару, где-то гремел магнитофон. То и дело кто-то с топотом пробегал по коридору – туда, обратно. Кто-то звал кого-то из окна. Кто-то непрерывно смеялся. Обалдев от бессоницы, Сашка наконец провалилась в беспамятство, и снился ей какой-то бред. А в половине седьмого утра Оксана начала шелестеть полиэтиленовыми кульками, распространяя вокруг запах соленых огурцов, от этого шелеста и от этого запаха Сашка проснулась и больше не смогла сомкнуть глаз.
Теперь она смотрела на экран. Фильм был древний, старше самой Сашки, от дикторского голоса в динамиках закладывало уши, но ничего нового или хотя бы конкретного Сашка, как ни старалась, так и не услышала. Торпа – древний прекрасный город. Традиции высшего образования. Молодежь, вступающая в жизнь, и так далее, и тому подобное. Сменяли друг друга черно-белые кадры: улицы Торпы, в самом деле живописные. Фонтан с лебедями. Фасад института, фасад общежития, стеклянный купол над конной статуей. Диктор вещал о том, как правильно выбранный институт предвосхищает трудоустройство и карьеру, о молодых специалистах, выпускаемых ежегодно, о бытовых условиях в общежитии, о славных традициях – слова были знакомые и аморфные, их можно было переставлять так и эдак. Сашка и оглянуться не успела, как ролик закончился, экран погас и снова включился свет.
Первокурсники жмурились, переглядывались, пожимали плечами. Портнов широкими шагами пересек сцену, остановился на краю, заложив руки за спину:
– Торжественную часть будем считать оконченной, приступаем к работе. В этом году на первый курс зачислено тридцать девять человек, из них будет сформировано две группы. Группа «А», условно говоря, и группа «Б». Как в школе. Понятно?
Первокурсники молчали.
– Попрошу выйти на сцену подопечных Лилии Поповой и Фарита Коженникова.
Сашка сглотнула и осталась сидеть. По скрипучей лестнице на сцену поднялась Лиза, нервно одернула очень короткую юбку, встала с краю. Рядом с ней пристроился высокий парень, которого Сашка видела мельком в буфете. Кто-то выбирался из середины ряда, и, проходя мимо Сашки, снова споткнулся о ее ноги.
– Пойдем? – тихо спросил Костя.
Сашка поднялась.
Сцена была широкая, девятнадцать человек могли бы растянуться от кулисы к кулисе, держась за руки. Но все стояли кучкой, тесно, будто норовя спрятаться друг другу за спину.
– Перед вами группа «А» первого курса, – Портнов широким жестом указал на сцену. – Прошу любить и жаловать.
В зале кто-то несколько раз хлопнул в ладоши.
– Расписание будет вывешено на стенде сразу после первой пары. Группа «Б», сидящая в зале, сейчас отправляется на физкультуру, спортзал на третьем этаже, начало занятия через пять минут. Вторая пара у вас – специальность, тогда мы с вами встретимся снова и поговорим подробнее. У группы «А» специальность на первой паре, аудитория номер один. Сейчас организованно отправляемся на занятия. Осталось четыре минуты, опоздания у нас не приветствуются.
Портнов спустился по скрипучей лесенке и покинул зал через боковую дверь. Лиза отошла вглубь сцены и еще раз одернула мини-юбку. Сашка поразилась, какие у нее длинные ноги.
– Саш!
Сашка оглянулась. Оксана, все в той же трикотажной кофте, махала ей рукой из зала.
– В разных группах будем. Жалко, правда?
– Сейчас на физру… – пробормотал кто-то.
– У меня и кроссовок нет… Только тапочки…
Группа «Б» потихоньку вытягивалась из зала. Сашка обернулась к Косте.
– Кто такая эта Лилия Попова? – спросила шепотом.
Костя мотнул головой:
– Понятия не имею.
– Как, – Сашка поразилась. – Ты ведь… Как ты вообще сюда попал, ты говорил, что тебя отец…
– Отец, – Костя кивнул. – Фарит Коженников – мой отец. А что?
Аудитория номер один находилась на первом этаже, и вход в нее был из холла с конной статуей. Снаружи било солнце, стеклянный купол сиял, как линза прожектора. Свет омывал бока коня и всадника, скатывался, будто вода с тюленя. На полу лежали четкие тени огромных ног в стременах.