Коля Бэс и Сашка Ладонщиков не обратили никакого внимания на то, что девчонки разделись. Бэс с удовольствием смотрел на берега, вдыхал свежий, настоянный на речной воде, прибрежной осоке и сосновых иголках воздух. В общем, наслаждался жизнью. Сашка сладко дремал под своей гигантской шляпой и видел какой-то приятный сон. Толстые губы его иногда растягивались в улыбке.
Люся Воробьева, обиженная равнодушием мальчишек, в десятый раз поправила бретельки и пожаловалась подружке:
— У меня лифчик жмет… Не знаю, что делать.
Алла только улыбнулась, а Гошка не утерпел и буркнул:
— Жать-то ему нечего…
Люся даже побледнела от негодования, но ничего не ответила. На эту щекотливую тему было как-то неудобно разговаривать.
Еще солнце не спряталось за сосновый бор, когда ребята распрощались с рекой Синей и своей роскошной лодкой, которую с трудом вытащили на берег. Гошка попробовал поднять лодку за нос, но не смог даже оторвать от земли.
— Сашок, ты ведь хотел ее тащить до Вишенки… — сказал он. — У меня что-то не получается… Попробуй-ка?
— Византийцы таскали, а мы не сможем? — бодро ответил Сашка. — Нет таких преград, которые бы не смогли преодолеть советские люди!
— Убил, — сказал Гошка. — Сдаюсь.
— Давайте письмо напишем хозяину лодки? — предложила Алла. — Он приедет сюда и заберет.
— Понимаешь, на лодке обратный адрес позабыли написать… — усмехнулся Гошка.
— У Коли есть карта.
— Этот хутор безымянный, — сказал Коля. — И мы не знаем фамилии хозяина.
— Была бы лодка, хозяин найдется, — оптимистически заявил Сашка.
Пока ребята толковали про лодку, Витька Грохотов сходил в деревню и узнал самую короткую дорогу до Вишенки. Всего пятнадцать километров. Через сосновый бор нужно идти по тропинке, а дальше пойдут колхозные поля, сенокосы. Дорога там накатанная до самой Вишенки.
И вот снова отряд с рюкзаками за плечами и сумками в руках пробирался через темный бор. Корявые узловатые корни то и дело пересекали тропинку. Коля и Ладонщиков уже разбили пальцы на ногах. У Сашки даже ноготь посинел. Он шагал позади всех и потихоньку ругался. А над ними глухо шумели вековые сосны и ели. Небо спряталось в колючих ветвях. Стало сумрачно и прохладно.
Солнце село, и вершины сосен и елей были облиты желтым и красным светом. На небе зажглись первые звезды. Откуда-то неожиданно вынырнул месяц и поплыл над полем. Над лесом кружились молчаливые черные птицы.
Переночевать решили в огромном стоге соломы, оставшемся с зимы. По колючей стерне ребята подошли к нему и стали выбирать место для ночлега.
— Полундра-а! — вдруг закричал Гошка.
Все бросились к нему. Буянов стоял у стога и тащил из-под него что-то белое и бесконечное.
— Парашют! — сообразил Витька Грохотов.
Это был шелковый парашют, скомканный и запрятанный под стог. Гошке показалось, что в этом месте одонок рыхлый и легко будет надергать соломы. Выдернув несколько охапок, он вместе с соломой прихватил шелковую стропу.
Теплая летняя ночь, обступившая их со всех сторон, и мягкая тишина, и звездное небо — все это никак не вязалось с огромным белым полотнищем, распростертым вдоль стога.
Всем как-то стало не по себе.
— Кто его сюда спрятал? — задал мучивший всех вопрос Витька. И сам ответил: — Парашютист… Но мы ведь сегодня не видели ни одного самолета?..
— Из леса и не увидишь, — заметил Гошка.
— И чего тут гадать? — сказал практичный Сашка. — Сам бог послал нам на всех одно большое одеяло…
— Очень все это странно, — сказал Витька.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ САФРОНОВ
Это был последний день перед войной.
Ребята шагали по проселочной дороге, тянувшейся вдоль ржаного поля. Ярко желтела на обочинах куриная слепота. Иногда прямо из-под ног с треском выпархивала куропатка.
Если ночью, наткнувшись на парашют, ребята были озадачены и встревожены, то утром все показалось простым и понятным.