— Врут, — сказала Алла. — Они что-то задумали.
— Хорошо, — сказал Витька. — Слышали, рядом стреляли? Посмотрим, как там Гошка.
Он схватил Сашку за руку, и они выскочили на залитый лунным светом двор. На пустынной улице никого не видно, Далеко впереди светили фары машины. Мальчишки перебежали дорогу, перескочили через кювет и по тропке вышли к часовне. Гошка стоял у стены. Поверх куртки на нем был надет новый пиджак.
— Слышали? — шепотом сказал Гошка. — Они в кого-то стреляли.
Послышалась далекая очередь из автомата.
— Опять! — вздрогнул Гошка.
— Они будут всю ночь палить, — сказал Витька.
— Нужно быстрее нарезать отсюда…
— Куда? — спросил Витька.
— К нашим!
— Есть один человек, который все может рассказать, — сказал Витька. — Этого человека надо спасти. Он там, на стадионе.
— Нам нужно самим спасаться, — возразил Гошка. — И так на нас все обращают внимание. Шутка ли, целый отряд!
— Я не уйду из города, пока не вытащу его оттуда, — твердо сказал Витька.
— Кто этот человек? — спросил Сашка. Он отчаянно зевал и никак не мог понять, зачем его стащили с теплого сеновала.
Витька рассказал о встрече с дедом Моисеем, о еврейском лагере, из которого каждый день увозят за город расстреливать людей. Там, за проволокой, их сосед — Соля Шепс.
— Я никуда не пойду, — заявил Гошка. — Из-за Соли Шепса не хочу превращаться в покойника…
— А ты, Саш? — спросил Витька.
— Как его спасешь? — замялся Сашка. — Там немец на вышке. И прожектор… Пропадем ни за понюх табаку.
— Мы и до стадиона не дойдем, — отговаривал Гошка. — Квас говорил, что после девяти на улице появляться нельзя: комендантский час. Без предупреждения стреляют.
— Ладно, — глухо сказал Витька. — Я один пойду. Грохотов ночью не вернулся. Не вернулся он и утром. Коля Бэс проспал и ничего не знал.
Пришел из часовни Гошка. Вид у него был помятый. Он всю ночь так и не сомкнул глаз. Лишь под утро задремал.
— Я говорил ему, кретину, не надо было затевать эту аферу, — сказал Гошка. — Ночью в той стороне бабахали…
Появился Петька Квас. Он удивился, что они еще здесь.
— Уходите, — сказал он. — Скоро батя вернется, хай подымет.
— А куда он ушел? — с подозрением спросил Гошка.
— Немцы велели населению сдать оружие. Понес в комендатуру одностволку.
— Я предлагаю уходить по двое-трое, — сказал Гошка. — Всем вместе нельзя — обязательно задержат.
— Куда уходить? — спросил Коля.
— Если хочешь, оставайся у немцев, — усмехнулся Гошка. — Вместе с Квасом.
— Мы будем ждать Виктора, — твердо сказал Коля.
— Без него мы не пойдем, — поддержала Люся.
— Может быть, уже на площади… — пробурчал Гошка, — Что он там делает? — спросила Алла.
Гошка и Сашка переглянулись и промолчали. Девочки и Коля Бэс на площади не были и не видели, как немцы сооружали там виселицы.
Витька вернулся к обеду. У Симаковых уже никого не было. Петька сказал, что ребята прячутся в часовне.
Наверное, говорили о нем, потому что, когда Грохотов появился на пороге церквушки, все замолчали.
— У немцев какой-то праздник, — сообщил Витька. — На машинах, на мотоциклах едут в центр. Даже генерал один с крестами. Пока они там орут «Хайль Гитлер!» — мы пулей из города! Я знаю, где можно пройти.
— Тебя… отпустили? — спросил Гошка. Вид у него был смущенный. Буянов только что убеждал ребят, что ждать Витьку бессмысленно, так как он наверняка попался немцам в лапы и сидит за решеткой, если жив. Иначе где он до сих пор может быть? Нужно немедленно выбираться из города.
Тут как раз Витька и появился. Буянов прикусил язык.
— Что же ты меня не разбудил? — с обидой спросил Коля.
— Это была моя ошибка, — сказал Витька. — Я, видишь ли, на других понадеялся…
— Ничего ведь не вышло? — усмехнулся Гошка. — Такие немцы дураки…
— Ты уж лучше помолчи, — посоветовала Алла.
— Гоша, у тебя глаза какие-то странные, — участливо посмотрела на него Люся. — Ты не болен?
— Чушь собачья, — сквозь зубы процедил Гошка. — Я ведь — не ты.
— Если остановят, скажем: идем в деревню к родственникам, — предупредил Витька.
Сашка с трудом водрузил на спину раздутый вещмешок.
Витька взглянул на него, но ничего не сказал.
— Я тут тоже даром время не терял… — ухмыльнулся Сашка.
Уходили из города тем самым путем, вдоль Синей, которым за несколько дней до войны покинули отчий дом. Теперь казалось, что с тех пор прошла вечность.