Этот совет, каким бы жестоким и кровавым он ни был по отношению к жителям города, выдавал в говорившем умного и храброго воина. Но Орсини не последовал ему, в это важное мгновение своей жизни он предпочел промедление и защиту за стенами, что, однако, было невозможно.
Вдруг, как приближающаяся гроза, по городу прокатился грохот пушек и отозвался где-то эхом. Мирные жители пришли в ужас. Ядра разрушили колонны и часть нижних стен дворца. Осажденные ответили стрельбой из ружей, впереди был виден лютовавший Орсини с поднятой шпагой, то и дело выкрикивавший: «Война! Война! Смерть! Кровь!» Теперь дула пушек направили немного выше, намереваясь разрушить весь дом. Между тем осажденным не хватало пуль, они второпях отливали их на заднем дворе, используя для этого кухонную утварь. Казалось даже, что отчаявшиеся вот-вот отважатся на вылазку. Атаковавшие выкатили две большие пушки, чтобы быстрее покончить со всем. Надежно укрытый за своими укреплениями отряд Орсини не потерял пока ни одного человека. Вторым залпом была разрушена большая часть стены; один из осколков сразил негодяя Левонетти — виновника многих гнусных убийств и верного соратника Луиджи. Снова загрохотали пушки, и на сей раз под развалинами остался граф Монтемеллино. Орсини охватил страх. Полковник Лоренцо деи Нобили, всегда сохранявший спокойствие, сейчас был просто в ярости. Он выскочил из дома с заряженным ружьем, готовый как можно дороже продать свою жизнь, но ружье дало осечку, и он мгновенно был сражен выстрелом робкого, пугливого человека, работавшего уборщиком в школе. Мертвого полковника окружили горожане, тут же по достоинству оценившие фамильное кольцо на руке, богато украшенную перевязь; они не побрезговали порыться и в его карманах. Напоследок кто-то отрубил ему голову.
Орсини ничего не оставалось, как выбросить белый платок. Стрельба прекратилась, и Орсини собирался сдаться, но оставшимся в крепости приказал ждать своего письменного распоряжения. Вести переговоры с преступником был послан лейтенант Ансельмо Гуардо. Луиджи пожелал, чтобы его отвезли в крепость в закрытой карете, дабы спрятаться от глаз зевак, однако Ансельмо заметил, что эта просьба невыполнима: улицы запружены людьми, перегорожены пушками. Чтобы в целости доставить графа в тюрьму, Ансельмо пришлось взять его под руку, и им всюду уступали дорогу. Марчелло в бешенстве протиснулся сквозь толпу и вызвался сам со своими людьми отвести убийцу в крепость. Орсини не замечал угрожающих взглядов и только пожимал плечами в ответ на его гневные реплики.
Представ перед судьями, Орсини держался беспечно, говорил подчеркнуто равнодушно и был краток в ответах. Он отдал свою шпагу офицеру и после этого заявил:
— О, если бы я только послушался совета моего друга Монтемеллино и вступил в бой, всё закончилось бы иначе. Теперь я раскаиваюсь в своей ошибке и горько сожалею о гибели моего самого дорогого друга. Моя глупость оплачена кровью товарищей, а наши враги празднуют победу.
Перестрелка из-за полуразрушенных стен дворца не прекращалась, и Орсини написал приказ своим людям, чтобы те сдались. Затем он вежливо поприветствовал каждого из судей, не спеша приблизился к камину, взял лежавшие на нем ножницы и медленно и спокойно стал стричь себе ногти.
Бандитов препроводили в тюрьму. Оттуда же Орсини написал своей супруге в Венецию проникновенное прощальное письмо, которое можно было бы назвать благородным, если бы составитель его принимал наказание не за такое гнусное, а более пристойное деяние. Он завещал Венеции свою прекрасную коллекцию оружия.
Орсини был казнен в тюрьме. Утром его труп выставили в соборе на обозрение народу.
Граф Паганелли, или Пигнателло, хладнокровно убивший госпожу Браччиано, был публично казнен самым безжалостным образом: сначала его пытали щипцами, а затем кололи кинжалом в грудь, как он проделал это с бедной Витторией, и прежде чем этот сильный человек испустил дух, он долго мучился. Многим бандитам отрубили головы, других повесили. Еще никогда Падуя не видела столько казней.
Камилло, виновный меньше других и добровольно рассказавший об убийстве, был приговорен всего лишь к двум годам галер.
Папа потребовал от Венеции выдать Марчелло, виновного в смерти Перетти. Сенат выполнил просьбу. Сикст велел казнить его в Риме.