А ты умрешь, как самый грязный нищий.
Г а с п а р о
И провоняешь ты,
Как в мухах дохлый пес.
Л ю д о в и г о
И будешь ты забыт
Еще до погребальной речи.
Б р а ч ч ь я н о
Виттория! Виттория!
Л ю д о в и г о
О распроклятый чёрт!
Пришел в себя. Теперь он нас погубит.
(Входят Виттория и свита.)
Г а с п а р о (в сторону Людовиго)
Души его тайком.
(Громко.)
Как? Неужель пришли взывать к нему,
Чтоб вновь вернуть на жизни пытки?
Смилуйтесь! По-христиански всех
Прошу уйти!
(Уходят Виттория и свита.)
Л ю д о в и г о
Вы вздумали болтать?
Вот узел неразрывной дружбы,
От герцога Флоренции вам прислан.
(Душат Браччьяно.)
Г а с п а р о
Готов?
Л ю д о в и г о
Потух огарок. Ни одна сиделка
И после многих лет ухода за чумным
Не сделала бы лучше.
Мертв теперь.
(Входят Виттория, Фр. Медичи, Фламиньо и свита.)
В с е
Мир его душе.
В и т т о р и я
Здесь, Боже, ад!
(Уходит Виттория, за ней все, кроме Людовиго, Фр. Медичи и Фламиньо.)
Ф р. М е д и ч и
Как тяжело переживает!
Ф л а м и н ь о
О да, о да!
Будь реки судоходные в глазах —
Их все бы женщины излили.
И нет нужды реку для города искать —
Соленая вода в избытке.
Но знай, что это тень лишь горя, страха.
Всего быстрее слезы высыхают.
И это весь мой урожай? Забыт я?
Посулы двора! Оставьте мудрецам вести подсчет.
Ведь платит хуже тот, кто лучше счет ведет.
Ф р. М е д и ч и
Уверен, Флорентийца дело.
Ф л а м и н ь о
Да, похоже.
Тяжел удар, нацеленный рукой,
Смертелен, если он задуман головой.
Макиавеллевский искусный трюк!
Пришел не раб — законченный наглец,
Ухлопать насмерть обучён хитрец.
И защекочет насмерть — с хохотом помрешь,
Как будто пуд шафрана{238} ты сожрешь.
Что видели — в пример вам приведу.
Так честь дворцовая с трудом скользит по льду.
Ф р. М е д и ч и
Теперь свободно можно обсуждать
Его пороки.
Ф л а м и н ь о
Несчастье всех царей
В том, что рабам своим подсудны.
Не только за дела, что в гневе совершили,
Но и за то, что всем не угодили.
Приятней где-то в поле молотить!
Но смерть!.. Хотел бы с герцогом еще поговорить.
Ф р. М е д и ч и
Но он ведь мертв?
Ф л а м и н ь о
Я к духам не взываю,
Но если бы молитвы или клятвы
Мне помогли услышать речь его,
Хоть сто чертей в одеждах из огня
За ним грозились бы сожрать меня, —
Я б с ним поговорил!
И руку бы пожал — пускай бы после
Навсегда пропал!
(Уходит Фламиньо.)
Ф р. М е д и ч и
Великолепный Людовиго,
Неужто до смерти его ты напугал?
Л ю д о в и г о
И без труда, да так, что
Герцог сам хотел держать нас в страхе.