Поскольку у семьи Аккоромбони было очень много друзей и знакомых, большей частью в близлежащем Риме, то естественно, что до всех, кто знал о них, вскоре дошли слухи об этом происшествии, и порой с большими преувеличениями; некоторые даже думали, что юная и прекрасная Виттория преждевременно покинула мир. Мать, скрывающая свое глубокое потрясение, боясь проявления любой слабости, надеялась, что скоро снова увидит юного Камилло, еще раз выскажет ему свою благодарность и попытается узнать у него, каким образом она могла бы быть ему полезной в будущем. Но юноша так и не появился, она стала беспокоиться, а Виттория еще больше, о том, что Камилло мог простудиться. Они не допускали мысли, что он вернулся в Рим, не попрощавшись с ними. В таком ожидании мать однажды утром заявила дочери:
— Дитя мое, это неприлично, что мы совсем не беспокоимся о молодом человеке, которому ты обязана своей жизнью. Он беден, его родители, я слышала, живут в нищете. Говорят, что он собирается стать священником. Мы должны помочь ему и его родителям хотя бы деньгами, так он сможет спокойно продолжить свои занятия, и нам нужно обратиться за содействием к нашим покровителям, чтобы он получил доходное место и впоследствии поддерживал своих бедных отца и мать. В подобных случаях у меня всегда возникает желание разбогатеть, чтобы надолго обеспечить счастье одного из таких нуждающихся. Во всяком случае, я в состоянии дать ему сто скуди{23}, которые недавно отложила из своих сбережений на непредвиденные расходы. Но моя протекция принесет ему гораздо больше пользы, чем любые деньги. Фламинио, Виттория, что вы на это скажете, дети мои?
Фламинио, конечно, согласился с матерью, но Виттория с улыбкой покачала головой, так что мать смущенно и испытующе посмотрела на нее, стараясь проникнуть в ее мысли.
— Нет! Нет! — живо возразила девушка. — Уж поверьте мне, Камилло совсем не такой, каким вы его себе представляете. Я давно наблюдаю за ним и знаю его достаточно хорошо. Каким бы робким, застенчивым и слабовольным он ни казался на первый взгляд, причиной чему — молодость и неопытность, этот юноша так горд, что, уязвленный и обиженный, он, конечно, откажется от такого благодеяния, расценив его как попытку откупиться. И не думай, милая мама, что он мечтает стать священником. Несколько месяцев назад в Риме он признался мне, что ему ненавистно это сословие; он хочет быть солдатом или путешествовать как купец, попытать счастья в мореплавании и посмотреть чужие страны. Удивительные судьбы мореходов, великих полководцев и кондотьеров{24} — вот что волнует его. Такие книги, как старая поэма о полковом капитане Пиччинини{25}, он читает охотнее всего и пользуется любым случаем, чтобы пропустить мессу. Многие из его сверстников чужды Камилло, а они, в свою очередь, зло отзываются о нем, называя еретиком и лютеранином. И что это за деньги — сто скуди! Милая матушка, если бы тебе пришлось когда-нибудь за меня платить, неужели ты оценила бы свою дочь так дешево? Это так мало, за такие деньги я не продам и свою собачку.
— Странное ты создание! — сказала с улыбкой мать. — Как по-детски ты иногда рассуждаешь, и я порой удивляюсь, почему столько мудрых людей восхищаются твоим умом. То, чему нет цены, невозможно возместить никакими деньгами; это я знаю так же хорошо, как и ты. Но если потерянного ребенка не вернуть и миллионами, то его спасение непременно влечет за собой благодарность и желание помочь спасителю и отплатить ему хотя бы малым. Тот, кто совершил добрый поступок, сам понимает, какова его цена, и принимает то, что протягивает дружеская рука, когда он в этом нуждается, будто это какое-то большое сокровище. Разве мы не боремся постоянно с бедами и страданиями, которые овладевают нами: если я могу облегчить эту борьбу человеку, живущему рядом со мной, то я делаю что-то хорошее, даже если это пустяк.
— Это верно, — промолвила Виттория, — но в данном случае благосклонность и дружба, доверие, искренность и братское отношение, когда благодетель становится как бы членом семьи, — для тонко чувствующего человека будет истинной благодарностью и самой большой наградой. Так мы должны относиться к приветливому и скромному Камилло и иногда видеться в Риме с его родителями, они, конечно, будут очень польщены такими знаками внимания и почувствуют себя счастливыми.
Мать поднялась и начала взволнованно ходить по залу.
— Вот, значит, к чему это ведет! — сказала она и снова опустилась в кресло. — Возможно, всех нас отныне ждет горестная участь. Именно того, что ты мне тут так горячо наговорила, я и хотела избежать, ибо знаю человеческое сердце лучше тебя. Конечно, пережитое вместе потрясение сближает людей, и при таких обстоятельствах неуместно банальное вознаграждение, но великодушный благодетель зачастую заявляет свои права на само спасенное существо и тем самым зачеркивает благодеяние, принося любимую в жертву своему эгоизму, нередко в таких случаях и сама спасенная от гибели способна в порыве благодарности принести себя в жертву, не понимая, что готовит себе тем самым горькую долю, от которой ее освободит только смерть. И если мне суждено потерять тебя таким образом, не будет ли это гораздо больнее, чем если бы тебя поглотил бурный поток?!