С авторитетом старшего Годунова как компетентного человека спорить не имело смысла, поэтому я принял на веру перечисленные Федором цены на пушнину. Действительно, если только казна продавала мягкой рухляди на общую сумму, достигающую нескольких сотен тысяч ежегодно, и учитывая, что это была едва ли десятая часть от общего количества продаж…
Увы, но это возражение престолоблюстителя было не единственным. Покончив с цифрами, он не без некоторой доли ехидства осведомился, как я намереваюсь поступить с мехами, добываемыми, так сказать, не на нашей территории, ведь тех же лис, белок, куниц и горностаев хватает и на берегах Оки? А знаю ли я, что пушной зверь, включая рысь, бобра и прочих, в изобилии водится в смоленских лесах и вообще на северо-западе – Псков, Новгород, Заонежье и так далее.
Пришлось вновь призадуматься. Получалось, что взвинтить цены на наш товар мы сможем, но покупать у нас его не станут – хватит других торговцев, которые будут в золоте и с прибытком, а мы в… Словом, понятно в чем и с чем.
– Говоришь, хватает лис и белок… – протянул я, лихорадочно выискивая выход – не срамиться же перед Годуновым, выказывая свою некомпетентность.
– Знамо, хватает, – подтвердил Федор. – Там, конечно, их добывают помене, чем тут, да и не сравнить их – лисицы черной да пепельной не бывает вовсе, да и волков черных, кои за Яицкими горами водятся, тоже. Опять же и чтоб соболька на Оке добывали, не слыхал, токмо я так разумею, что в таковском деле надобно либо скупить все до единой шкурки, либо проку не будет…
– Э-э нет, – не согласился я, сразу отыскав нужную лазейку. – Прок как раз будет. Будем скупать лишь то, чего больше нигде не бывает, то есть черную лисицу, соболя, песца и прочих, которые водятся только у нас. К тому же, если закупать выборочно, тогда у нас точно хватит денег. Как тебе, пойдет? – И уставился на Федора в ожидании услышать положительный ответ.
Ждать пришлось почти минуту – царевич, опустив голову, что-то прикидывал и размышлял, а затем выдал, но не то, что я от него ожидал.
– Не пойдет, – отрезал он и заявил, что хотя и сам пока неясно представляет масштабы, но уж то, что нескольких десятков тысяч не хватит даже на выборочную закупку, железно.
Я вновь призадумался. Скорее всего, Годунов прав. Накупить столько, чтобы отрядить в Европу собственные караваны с мехами, – это одно, тут мы запросто, а вот стать монополистами в торговле пушниной, пускай даже не любой, а выборочной – навряд ли.
Словом, плакала моя идея создания в Европе дефицита на русские меха. Горькими слезами плакала. А учитывая, что и городов во владениях Федора раз, два и обчелся, да и те дохленькие, получалось совсем не слава богу.
Последняя надежда – самостоятельный торг. Но для него необходим флот, ибо здесь настоящую цену за чернобурку, седого соболя, голубого песца и прочие редкие меха, не говоря уж о более ходовых, из англичан не выжать.
Кроме того, нужно срочно запускать стеклодувный завод для производства тех же зеркал, поскольку теперь точно ясно, что денег из Английской компании мне не хватит. Можно, конечно, послать гонца в Речь Посполитую, чтобы привезли еще, однако боюсь, что и их окажется недостаточно.
Кроме того, необходимы не просто помощники, но непосредственные компаньоны из купчишек с большой казной, которые умеют заглядывать далеко вперед и видят перспективы и возможную прибыль.
Стоп! Помнится, как-то покойный государь рассказывал мне про Строгановых, которые, по сути дела, и завоевали Сибирь для Руси, послав туда казачий отряд во главе с Ермаком. Если память мне не изменяет, эти ребятки на захвате новых земель отнюдь не угомонились, а принялись за их освоение – варка соли, поиски руд, рыбные промыслы и… торговля с местными народцами, причем главным образом – скупка пушнины.
Так-так. Кажется, именно они нам подойдут, тем более что Строгановы сейчас впрямую зависят от Федора – земли-то, которые даны им, находятся на территории царевича, так что им прямой резон жить с Годуновым в дружбе, согласии и взаимопонимании.
Однако спросить про них не успел – кто-то вкрадчиво и осторожно начал скрестись в дверь. Моя рука непроизвольно скользнула к сабле, но почти сразу я опомнился, догадавшись, кто бы это мог быть, а повернувшись к пунцовому, как вареный рак, царевичу, убедился, что все правильно. Не иначе как Любава, больше некому. Жаль, о многом не договорили, ну да ладно, успеется.
Хотел было посоветовать, чтоб не увлекался, но не стал – и без того у Федора лицо как кумач. Оставалось лишь вздохнуть, деликатно посетовать, что с нашими делами мы с ним изрядно припозднились, пожелать хорошо отдохнуть и направиться к себе.