"О, — воскликнул витязь, — дева, чьи ресницы из агата!
Что скажу тебе на это? Вся душа огнем объята!
Ты меня вернула к жизни, вот за горести расплата!
За тебя, твой раб, пойду я на любого супостата!
Бог тебя подобной солнцу сотворил над миром зла,
Подчинил тебе он в небе все небесные тела.
Оттого твоим щедротам нет ни меры, ни числа,
Оттого в твоем сиянье роза снова ожила!"
Поклялись они друг другу дивной клятвой крепче стали
И, беседуя друг с другом, успокаиваться стали,
И счастливые минуты для влюбленного настали,
Жемчуга из уст открытых, словно молнии, блистали.
Сели вместе, улыбнулись и в лобзании невинном
Обнялись агат с агатом и слились рубин с рубином.
Он сказал: "Лишить рассудка можешь взглядом ты единым,
Лишь мое больное сердце наполняешь духом львиным!"
И расстался с девой витязь, и вернулся он назад.
Озираясь, как безумный, шел он ночью наугад.
На сияющие розы сыпал он хрустальный град,
Обручил он с сердцем сердце, чтобы верным быть стократ.
Говорил он: "О светило! Поражен судьбой коварной,
Я — кристалл, рубин и роза — принимаю цвет янтарный.
Как три года проживу я вдалеке от светозарной?
Изнывая от печали, я умру, неблагодарный!"
Лег на ложе, горько плачет, слезы вытереть не может,
Гнется тополем по ветру, но тоска все больше гложет.
Лишь задремлет — образ милой сердце снова растревожит,
Вскрикнет витязь и, проснувшись, в двадцать раз печаль умножит.
Так ему знакомы стали муки пламенных сердец.
Жемчуг слез сиял на розе, и ласкал ее багрец.
Утром встал он, облачился, кликнул слуг и наконец
На коне своем любимом устремился во дворец.
И послал он царедворца к Ростевану с донесеньем:
"Царь, осмелюсь обратиться за твоим распоряженьем.
Славен меч твой, все народы чтут его повиновеньем.
Это должен я напомнить всем соседним поселеньям.
Ныне я идти обязан на противников войною,
Славной вестью о царице положить конец разбою.
Я обрадую покорных, непокорных успокою,
Я пришлю даров немало, лишь дела твои устрою".
И сказал ему владыка, услыхав его слова:
"Лев, от боя уклоняться недостойно званья льва.
Мы обязаны с тобою охранять свои права.
Поезжай, но что мне делать, коль проездишь года два?"
И вошел к владыке витязь и сказал ему с поклоном:
"Государь, не думал быть я столь высоко восхваленным!
Бог, быть может, озарит мне дальний путь под небосклоном,
И тебя я вновь увижу неизменно благосклонным".
Обнял царь его, как сына, целовал его, вздыхая.
Воспитатель и питомец — есть ли где чета такая?
И покинул в день разлуки Автандил владыку края.
Ростеван мягкосердечный плакал, слезы проливая.
И покинул витязь город и скитался двадцать дней,
Постепенно приближаясь к дальней вотчине своей.
Величавый и отважный, радость мира и людей,
В вечных думах о любимой пламенел он все сильней.
И, когда он, странник, прибыл в пограничные владенья,
Поднесли ему вельможи дорогие подношенья.
Всякий, кто его увидел, расцветал от лицезренья,
Но спешил в дорогу витязь и боялся промедленья.
Здесь, в средине скал природных, где конца не видно кручам,
Славным городом владел он, неприступным и могучим.
Трое суток жил тут витязь, бил зверей в лесу дремучем,
Совещался с Шермадином, верным другом наилучшим.
"Шермадин, — промолвил витязь, — повинюсь чистосердечно,
Виноват я пред тобою: ты служил мне безупречно,
Я ж, любовь мою скрывая, тосковал и плакал вечно.
Ныне я моей любимой обнадежен бесконечно.
Тинатин меня пленила, и нарциссы в день печали
На заснеженные розы слезы жгучие роняли.
Не хотел я, чтобы люди о любви моей узнали,
Но теперь слова надежды скорбь мою уврачевали.
Мне царица повелела: "Тайну витязя открой,
И, когда назад вернешься, буду я твоей женой.
За другого я не выйду, будь он райской купиной!"
Речь ее — бальзам для сердца, истомленного тоской.