О Суворове можно сказать, как о Святославе: «Легко ходил, как барс… таковы же и воины его были». «Суворовские переходы», «суворовские форсированные марши» вошли в обиходный язык.
У Суворова был свой язык, очень образный и вполне понятный русским воинам, которых он называл чудо-богатырями. Он сражался с ними против немцев при Елизавете, против турок при Екатерине, против французов в Италии при Павле и не проиграл ни одного сражения.
Он любил говорить о себе: «Я — солдат», и был действительно всю жизнь солдатом, очень простым в своих привычках. Он добивался и добился того, чтобы обмундировка его чудо-богатырей была наиболее простой и удобной. Он говорил: «Костюм солдата должен быть таков: встал — и готов!»
До сих пор показывают туристам в Альпах «дорогу Суворова», по которой не могли бы пройти никакие войска, кроме русских, — таково мнение всех военных специалистов. «Терпи холод, голод и все солдатские нужды», «Если тебе плохо, знай — неприятелю еще хуже», «Сам погибай, а товарища выручай» — это все заветы Суворова. При нем каждый русский воин «знал свой маневр», то есть действовал по-суворовски: «глазомер, быстрота, натиск!» Суворовской школы были не только генералы, как-то: Кутузов, Багратион, Милорадович, Раевский, Ермолов и другие, но и множество солдат во множестве полков, и они проявили себя, когда русскому народу пришлось отражать нашествие наполеоновских армий в 1812 году.
Наполеонова армия в 610 тысяч человек была для того времени невиданной. Казалось, что она вполне была способна в кратчайший срок раздавить силы России. Однако в кратчайший срок была раздавлена и уничтожена она сама.
Тогда героями были не только русские солдаты и ополченцы, но и весь народ, начавший партизанскую войну с врагом. Армия Наполеона погибла почти вся в пределах России (едва ли тридцать тысяч из нее добрались до Франции), причем погибла она не от морозов, а под непрерывными ударами русских войск и партизан. Наполеон, перейдя реку Березину вместе с армией, насчитывающей еще сто тысяч, бросил потом остатки ее и поспешно бежал во Францию 5 декабря, — значит, все нашествие кончилось еще до наступления настоящей зимы.
Бородинский бой под Москвою, в котором французы потеряли треть всех своих сил, дошедших до Москвы, остался на целый XIX век непревзойденным по своей ожесточенности. Наполеон впоследствии говорил о нем: «Из всех данных мною сражений самое ужасное то, какое я вел под Москвою».
Великое упорство русского воина в этом бою заставило его добавить: «Здесь русские приобрели право считаться непобедимыми».
Это «право непобедимости» русский солдат и русский матрос показали миру через сорок с лишним лет после Бородинского боя, защищая от натиска четырех держав Европы наспех сооруженные бастионы Севастополя в течение почти целого года.
Крымская кампания 1854–1856 годов была начата интервентами с большим размахом, но ограничилась только несколькими городами на побережье Крыма и Приазовья благодаря упорной защите Севастополя моряками Черноморского флота и пехотинцами. По словам поэта того времени,
Двадцать лет спустя, в войне 1877–1878 годов за освобождение балканских славян, русские воины стойко выносили «холод, голод и все солдатские нужды», то есть то самое, от чего будто бы погибла армия Наполеона I в России.
Если предводимые Суворовым русские войска совершили беспримерный переход зимою через Альпы, то в войну 1877–1878 годов, также зимою, русские перевалили с боями через Балканский хребет.
С особенной силой и яркостью стойкость русского воина проявилась во время гражданской войны, когда героическая Красная Армия, не имевшая еще достаточно оружия и обмундирования, разгромила прекрасно одетые, обутые и снабженные вдоволь техникой, продовольствием и боеприпасами армии белогвардейцев и интервентов четырнадцати держав!
В одной из официальных немецких газет последнего времени говорилось по поводу наших красноармейцев, что они могут вести войну, в таких условиях, которые считали бы для себя невозможными солдаты всех других европейских армий. Это сказано было, разумеется, в объяснение того, что «молниеносная» война провалилась, но вместе с тем это невольная дань признания, вырванная геройством советских бойцов у наших заклятых врагов — гитлеровцев.