- Пап, думаю, это бесполезно. - девушка слегка постучала по радио, - Эта штукенция сломалась окончательно.
- Дорогая, - из ушей Арагона начал идти пар, - до трансляции похорон три минуты. Так что я обязан починить его.
- Может пойдём к Горнадзе? - предложила Мила, - Их то кинескоп хорошо работает.
- Мам, эта трубка такая маленькая. В ней ничего не видно. - после Честер снова издал на волынке несколько нот.
- А, по-моему, всё видно. Хотя... - женщина приподняла голову младшего сына, - Всё-таки тебя надо к окулисту записать.
- Мам, да нормально я вижу! Это сам кинескоп маленький!
- Дайте мне сосредоточится! - Арагон продолжал настраивать радио.
- И на кой чёрт? - эта резкая фраза Марло заставила всех домочадцев обратить на него внимание, - Смысл слушать наигранные рыдания по очередному тирану?
- Марло Ватра, - возмутилась Мила, из-за чего сильный жар её дыхания чувствовал Честер, - Прояви уважение...
- К кому? - оторвавшись от книги, юноша взглянул на мать, - К деспоту, который истощал нашу страну?
- Молодой человек, - в разговор подключился Арагон, - Не говори о том, о чём понятия не имеешь. Ты ещё не знаешь жизни!
Марло, снова уставившись в книгу, лишь фыркнул. Драгане стало любопытно, что читал старший брат. Сев напротив него, девушка смогла прочитать название на обложке: “И. Астроль. Угнетатели и угнетённые.” Заметив пристальный взгляд сестры, Марло ухмыльнулся.
- Твой хмырь ничем не лучше. - тон юноши стал мене дерзким.
- Он не мой. - Драгана смущённо опустила голову, - И ты даже не пытался его понять.
- Милая-милая Драги. Драгаши являются целой палитрой лицемерия и подлости. - Марло взял сестру за руку, - Я не хочу делать тебе больно, но ты и так понимаешь правду жизни. Для королевской семьи мы лишь ресурсы для удовлетворения их огромных потребностей. Ты была для этого королевского хмыря прекрасной экзотикой, но не более того.
Драгана уже хотела вставить слово, но диалог прервал отец. Наконец, мужчина смог починить радио, и вскоре вся семья прильнула к звуковой деревянной коробке.
***
Траурный кортеж выехал из Асеновского дворца и направился по дорогам столицы. В самом конце ехало авто, в котором сидели все члены семьи Драгаш. Лица августейших женских особ, как того требовали правила, были закрыты под чёрной вуалью. Эти мрачные образы пугали принца Томаса, который впервые сталкивался со всеми погребальными ритуалами. Поэтому Льюис решил привлечь его внимание к окну. Во время пути люди, стоявшие на тротуаре, кидали к гробу покойного короля красные магнолии и серебреные монеты с изображением бога смерти Хеналири, надеясь, что этой сумы хватит для того, чтобы душа Его величества смогла попасть в Белый сад.
- И они папу любили? - спросил мальчик.
- Все его любили! - ответила Матильда.
- Все... - это слово в устах Елены, смотревшую на мачеху, прозвучало двусмысленно.
Наконец, траурный кортеж приехал к, украшенному изразцами янтарного цвета и густым плющом, королевскому мавзолею Каролири. Когда гроб установили в открытый саркофаг, вокруг него столпились люди: в первом ряду члены семьи, а позади стояли приближённые, ещё дальше журналисты и синематографисты. К саркофагу подошёл верховный жрец Янтаребурга, облаченный в красную мантию, вместе двумя своими помощниками в голубой рясе.
- О, Троебожие! Морания, создающая наши жизни, Пелирот, ткущий наши судьбы, и Хеналири, забирающий в свой срок наши души, услышьте нас! - с этих слов верховный жрец начал погребальный ритуал.
Помощники начали шептать молитвы на Триадском языке, который знали только жрецы культа Троебожия. Верховный жрец делал пассы руками, и вскоре из ладоней начали выходить искры, которые заворожили маленького Льюиса.
- Эна, - тихо обратился принц к сестре, - А как он так делает?
- Этой властью его наделило Троебожие. - ответила принцесса, - Только люди приближённые к Ним так могут.
Когда помощники закончили шептать молитвы, верховный жрец достал серебряную монету и поднял её к свету.
- О, Хеналири! Прими плату! - после мужчина положил монету на гроб.
Первым, кто последовал примеру верховного жреца, был Льюис. Положив монету на гроб, молодой король тяжело вздохнул. Юноша в эту минуту жалел о том, что он за долгие годы не смог сблизиться с отцом. Затем действия повторили Матильда и Елена. После очередь дошла до детей. Когда Томас положил монету на гроб, он, взглянув на верховного жреца, робко спросил: “А сколько Хеналири нужно монет, чтобы он впустил папу в Белый сад?” Близняшки тут же поспешили увести брата прежде, чем тот успел бы услышать ответ.