Выбрать главу

Может быть, руководствуясь схожими соображениями, переписчик D (если только у него было время для раздумий) и намеревался вначале исправить несоответствие путём перестановки части вопросо-ответов в начало трактата, но затем передумал, увидев, что не весь переставленный текст вписывается в описание второй молитвы, и, не желая портить рукопись, переписал текст второй раз.

Какие соображения мог бы еще выдвинуть переписчик D, если не признал бы сам свою ошибку?

Деление трактата на две части нельзя опровергнуть на том основании, что начало остаётся незавершённым. Во-первых, сам автор пишет: «Прочему ты научишься, с <помощью> Божией, в хранении ума, держа Иисуса в сердце» (следовательно, дальнейшие наставления излишни). Во-вторых, именно словами «сиди в келье своей, и это всему тебя научит» заканчивается 59-е слово Исаака Сирина. Более того. Названное 59-е слово посвящено молитве, совершаемой с понуждением (при этом упоминается о «трёх степенях, по которым душа приближается к Богу»!), о другой же молитве («умном делании») автор специально умалчивает (см. цитату, приведённую в предисловии). Не написал ли автор трактата о трёх способах молитвы своё произведение в качестве «специального дополнения», своеобразного pendant к слову Исаака Сирина, закончив свой трактат точно так же, как и почитаемый им святой? Конечно, это предположение, строго говоря, не имеет силы аргумента, поскольку гипотезу о связи трактата с 59-м словом Исаака Сирина доказать с уверенностью невозможно (сам Исаак Сирин цитирует, хотя и безлично, вполне определённое изречение аввы Моисея).

Второй довод. Неожиданное вторжение принципа «вопросо-ответа» отмечает резкую грань композиции произведения. Остаётся непонятным, почему задан всего лишь один вопрос, который выглядит довольно одиноко, а ответ на него кажется лишь «вариациями на тему» с постоянными репризами? Конечно, сочинения, в которых появляется в конце только один вопросо-ответ, можно назвать довольно распространенными (напр., 5-е и 78-е слова Исаака Сирина по русскому переводу или конец сочинения св. Григория Синаита Наставление безмолвствующим[470]). Но композиция вопросо-ответов у Исаака Сирина и других авторов гораздо более последовательная, без повторов и с развитием мысли[471]. Если же мы сочли бы, что «вопросо-ответная» часть продолжается в Добротолюбии (см. нашу схему, 4.1.2–3) и оба вопросо-ответа (в Методе и Добротолюбии) составлены, скажем, Никифором Уединенником, то все стало бы на свои места.

Единственное совершенно неоспоримое доказательство ошибочности такого хода рассуждений — самая первая фраза Метода (важнейшее связующее звено между первой и второй частями): «Три суть образа молитвы и внимания, которыми душа возводится или низводится: возводится, пользуясь ими своевременно, а низводится, владея ими не вовремя и несмысленно». Только это предложение оправдывает переход от центральной части ко второй («вопросо-ответной») и смещение акцентов (о котором мы уже говорили выше) от «пропедевтического» отрицания в начале двух способов молитвы к относительному их признанию и «оправданию» в конце. Что же касается других признаков, свидетельствующих о едином замысле трактата, то нам удалось, кажется, найти весьма близкую аллюзию в первой части Метода (до вопроса и ответа с цитатой из Лествицы) с главкой 46 слова 27 Лествицы (см. аппарат), хотя поиски следовало бы продолжить. Кроме того, увещание прп. Иоанна (§ 61): «Память Иисусова да соединится с дыханием твоим; и тогда познаешь пользу безмолвия», — имеет непосредственный отклик в описании способа третьей молитвы. Из всего сказанного вытекает очень важный вывод. Композиция трактата Метод священной молитвы и внимания членится на вступление, центральное описание трёх способов молитвы и заключительную «вопросо-ответную» часть. Во вступлении сразу формулируется тот связующий принцип, который не даёт распасться центральной и заключительной частям (несмотря на некоторое их противоречие друг другу из-за резкости формулировок описания первых двух способов молитвы и несоответствия трёх- и четырёхчленной структуры) на самостоятельные темы и позволяет объединить их в самом конце. Композиция приобретает чётко продуманный и завершенный (кольцевой) характер с введением, тезисом (первые два способа молитвы неправильны при неумелом использовании), антитезисом (третий правильный образ) и кодой-синтезом (возможность использования первых двух в третьем). Вполне естественно полагать, что до первой фразы «три суть…», сильно акцентированной во всех смыслах, в трактате вряд ли могли быть композиционно (и содержательно) посторонние рассуждения (под вопросом только эпиграмма). То есть, пункт 3.2 в Пантелеймоновой рукописи явно вторичен вследствие неправильно распределённой границы и относится к пункту 2.2 — другому трактату (Симеона), а правильный incipit дают прочие рукописи Метода. Значение Pant. 571 остаётся лишь в доказательстве следования Метода в сочинении Никифора (до редакции, дошедшей до нас в нынешнем Добротолюбии) сразу за цитатой из Симеона. С другой стороны, композиционная завершённость трактата исключает из него как пункт 4.1, так и 4.2. Для решения вопроса, был ли п. 4.1 изначально в сочинении Никифора или является вставкой (полностью или частично) переписчиков, необходимы дополнительные исследования. Нам кажется, что полное отсутствие связки 4.1 при переходе от конца антологической части (т. е. Метода) сочинения Никифора к заключению сочинения маловероятно, но минимальные интерполяции не исключены.

вернуться

470

Добротолюбие, V, 227.

вернуться

471

Кстати, прп. Исаак выделяет только три чина (новоначальных, средних и совершенных — см. слово LXVI), а четверица появляется у него при описании способов вражеской брани (слово LX).

полную версию книги