Все это было веской причиной для того, чтобы понять: обычный читатель может не просто захотеть «узнать что-нибудь новое» о Византии, но и остро нуждаться в этом. Список современных народов и государств, когда-то бывших составной частью Византийской империи или вовлеченных в тесные контакты с ней, впечатляет: Италия, Греция, все балканские страны, Украина, Россия, Турция, Кипр, Грузия, Армения… Многие из этих государств сейчас переживают огромные перемены или являются зонами конфликтов исключительной силы (в том числе и потенциальных), и потому мы просто обязаны знать больше об их прошлом и о вплетенной в него тускло мерцающей нити Византии.
Как можно понять Россию, не понимая того, что свою религию и культуру она получила в дар от Византии? Византийцы считали Константинополь вторым Римом, но после падения Города под натиском турок русские переняли эту идею и отнесли ее к Москве – Третьему Риму, объявив свою православную империю наследницей византийских традиций. Эти рассуждения можно отнести и к ксенофобской решительности сербов в попытках создания Великой Сербии, которые становятся более понятными, хотя и не менее жалкими, если учесть их воспоминания о «византизированной» империи, которой они руководили в первой половине XIV века, когда казалось, что сербский король может надолго занять древний трон Константина и Юстиниана.
Острота этих соображений помогла мне преодолеть последние сомнения. Я имел в виду характер работы или изображения, который привлек бы к себе читателя, очень неохотно пускающегося в плавание по трем объемистым томам пусть и живо написанного исторического сочинения. Моя книга должна была принять форму путевых заметок: пусть эпизоды византийской истории и различные аспекты художественной и общественной жизни будут в ней связаны с конкретными местами и памятниками, которые я собирался посетить и описать по первым впечатлениям.
Решив, что путешествие само по себе определит форму книги, я стал размышлять о маршруте. Любое византийское странствие обязано пройти через Стамбул, однако я не хотел, чтобы этот многажды воспетый знаменитый город находился в центре повествования. Мой путь должен был привести меня в византийские провинции, но их протяженность вынуждала меня начать его в Италии, а закончить в Сирии, что невероятно увеличило бы объем книги. В конце концов я решил ограничиться Анатолией (иные названия – Малая Азия, азиатская часть Турции). Со времен первых арабских вторжений VII века и до фактического завершения турецкого нашествия в начале XIV века Анатолия была для Византийской империи главным источником богатств и человеческих ресурсов. Она превосходила все европейские провинции и служила громадной природной крепостью, защищавшей Константинополь от угроз с Востока. К тому же за исключением нескольких каппадокийских пещерных церквей ее византийские памятники были внешнему миру неизвестны. Я пришел к выводу о необходимости проиллюстрировать свои заметки и пригласил сопровождать меня фотографа и режиссера Эндрю Мура. Он оказался прекрасным компаньоном, и именно его присутствие, а вовсе не моя мания величия обусловило частое употребление на страницах этой книги местоимения «мы».
Идея путешествия постепенно обрастала плотью, я засел за дорожные карты и остановился на сравнительно скромном варианте пути, связывающем западные и южные края большого центрального Анатолийского плоскогорья. Этот маршрут имел очевидные преимущества, не говоря уже о практических выгодах. Он проходил через Никею (современный Изник) и Аморион – города, сыгравшие драматическую роль в византийской истории; я оказывался близ места решающего сражения при Мириокефалоне, в дальнейшем дорога приводила меня к двум самым большим из известных групп средневековых византийских церквей – Бинбир Килисе («Тысяча и одна церковь») и пещерным, изобилующим росписями церквям Каппадокии. Следующие этапы пути отчасти совпадали с направлением движения рыцарей Первого Крестового похода, включая важные в историческом отношении ранние турецкие столицы – Бурсу, Конью и Караман.