Толя начал было рассказывать ему о своём ночном открытии.
– Спасибо тебе, корефан! – перебил Михалыч. – А о делах давай того, вечером.
Покружился ещё по камере и скрылся в стене.
Вечером Толя ему всё и рассказал.
– Во, – сказал Михалыч, – работает, значит, зелье.
Он довольно пошевелил бородой.
– И что значат эти две проходные? – спросил Толя.
– Похоже, – сказал Михалыч, – воплощённые сущности сигнализируют, что у тебя есть два пути.
– Что за сущности такие?
Михалыч махнул рукой.
– Воплощённые сущности и есть, ёптыть. Как я тебе объясню?
Он прищурился:
– Ты лучше не отвлекайся. Два пути у тебя, понял?
Толя задумался.
– Уйти и остаться?
Михалыч потрогал свою ворсистую шапку-ушанку.
– Уйти – не путь, этот вариант ясен, как пень, и без подсказок. – Он снял ушанку и почесал скрытую за косматой сединой макушку. – Нет, такую туфту воплощённые гнать не будут. Они же прямо в душе читают, тудыть их растудыть… И указания ихние всегда понятные, более или менее.
Призрак ткнул пальцем Толе в грудь.
– Ты же решил остаться на комбинате?
Толя вздохнул:
– Да…
– Ну вот, – сказало привидение, – у тебя есть два пути, чтобы остаться здесь и не отбросить на хрен копыта.
Михалыч показал два прозрачных пальца.
– И какие это пути? – спросил Толя.
– А чтобы это узнать, мы будем действовать по схеме, доказавшей свою эффективность, – ухмыльнулся Михалыч. – Только включим туда, хе-хе, дополнительный элемент.
Минут через сорок Толя позвонил Алёне и сказал, что встретил друга Мишу и пойдёт к нему смотреть футбол, и там, скорее всего, и заночует. Алёна поворчала, но не обиделась, они доверяли друг другу.
«Видела бы она, что тут у меня за футбол», – думал Толя, разбавляя комбинатовский вишнёвый сок чистым спиртом в пропорции один к одному. Михалыч сказал, что принять получившегося напитка нужно будет граммов триста, не меньше.
– Я составлю компанию, – подмигнул призрак. – Вместе весело шагать по просто-орам.
«Знаю я, как ты составляешь компанию, старый халтурщик», – подумал Толя.
Михалыч настаивал, что для надёжного результата Толя должен остаться ночевать здесь, на комбинате.
Они просидели часа два. Толя пил, наливая по пятьдесят граммов, Михалыч наклонял голову к своему стакану и закрывал глаза. Призрак рассказывал, как хорошо жилось в советские времена.
– У меня грузчики в дублёнках и ондатровых шапках ходили, блин на! – распалился он. Толе показалось, что Михалыч действительно захмелел. – Сам жил и другим давал жить! – Призрак снял шапку, наверное, тоже ондатровую, положил на стол. Шапка полежала и стала медленно дрейфовать к краю стола.
Толе доводилось слышать подобные рассказы от людей, теперь пришлось слушать и от привидения.
– Всем всего хватало, – продолжал Михалыч, – водителям, экспедиторам, конторским засранцам. Сгущёнка, сухая колбаса, чёрная икра, красная… Да… А потом закончилась лафа. Развалили страну. Такую страну! Зачем, а? Разве плохо жили?
Михалыч сокрушённо развёл руками.
«Надо же, – подумал Толя, – помер давно, а туда же, ностальгирует. Тащили тут всё, до чего только могли дотянуться, а теперь удивляются, почему развалилось». Посмотрел на Михалыча. Он не испытывал к старику неприязни. Да и зачем, теперь уже, о чём-то спорить?
Толя осушил очередную, кажется, седьмую, стопку и вдруг ощутил некий толчок, лёгкий сдвиг восприятия. Объяснить это словами он бы, наверное, не смог. Просто увидел вдруг, не глазами, а как-то по-другому, что в небе над комбинатом кружатся чёрные, похожие на ворон, но очень, очень большие, невидимые людям птицы. А пониже, у самой крыши, клубится, образуя жутковатые исполинские фигуры, непонятного происхождения густая мгла.
Он увидел, как только что водитель проезжающего возле комбината жигулёнка ощутил в свете фар мелькнувшую через дорогу большущую лохматую тень, дёрнулся и пробормотал: «Ну ни хрена себе собака!», а это, Толя знал, была не собака.
Ещё Толя услышал отзвук музыки и понял: это с третьего этажа, там опять веселятся привидения. И понял, что если поднимется туда сейчас, его увидят и, возможно, не прогонят.
А потом Толя почувствовал, как где-то в недрах комбината проснулся, заворочался старый знакомый, чудовищный спрут. Огромный глаз распахнулся и начал планомерно обшаривать пространство. И скоро взгляд монстра остановился на Толе. Толя вздрогнул и медленно поднялся со стула.
– Что такое? – удивился призрак.
– Знаешь, Михалыч, – Толя, не сводя глаз со стены, открыл шкаф и стал нашаривать куртку, – я, пожалуй, поеду домой.