Словом, его решение было окончательным и бесповоротным, и он только ждал, когда же ему исполнится восемнадцать лет. А пока готовился настойчиво и упорно.
Он все еще числился в дружине, хотя занятия на курсах и в школе не давали возможности дежурить по вечерам. Зато он два раза участвовал в дневных рейдах по столовым и буфетам — старший лейтенант Краев сумел-таки договориться с начальством. Но ничего хорошего из этих рейдов не вышло. В первый раз они отобрали в столовой у распивавших там три бутылки и вылили их содержимое. Ну и влетело им тогда! Оказывается, они нарушили социалистическую законность, как им объяснил старший лейтенант, и пришлось покупать эти злосчастные три бутылки потерпевшим за свои деньги. А во второй раз они вообще никого не застали — очевидно, сработала невидимая линия оповещения, и дежурство прошло впустую.
Толик, встретившись со старшим лейтенантом на дежурстве, снова стал расспрашивать его о Сергее, но тот ничего нового сказать не мог: они давно передали дело в прокуратуру, и теперь оставалось только ждать суда.
В пятницу вечером Толик возвращался домой с работы. Шел спокойно, размеренным шагом. Хоть и не очень устал, и надо держать марку: пусть все видят, что идет не праздношатающийся бездельник, а трудовой человек. Да и хотелось подышать свежим осенним воздухом. Торопиться было некуда, тем более, что впереди ожидали два выходных дня.
А воздух был чудесный. Шла первая половина октября, припозднившееся в этом году бабье лето. Дожди, зарядившие было в сентябре, прекратились, и установилась сухая осенняя погода. Пожелтели листья березы, побагровели кусты рябины и вишни, а дубовые листья пожухли, затвердели и стали похожи на те жестяные, которые довелось Толику вырезать на венок бывшему машинисту.
У самого дома Толика догнал Игорь Брагин.
— Салют, старик, — хлопнул он Толика по плечу.
— Привет, — откликнулся Толик и поморщился. — Ну и рука у тебя! Смотри, в народе говорят, у кого рука тяжелая — быть тому вдовцом.
— А это пусть будущая жена беспокоится, — хохотнул Игорь.
— Куда торопишься?
— В спортзал, на тренировку.
Толик знал, что Игорь занимался в секции тяжелой атлетики при железнодорожном клубе и уже выполнил норму первого разряда для взрослых, хотя соревновался пока только по юношам. Когда-то они втроем поступали в эту секцию, он, Серега и Игорь. Но он увлекся футболом, Сергею возня с гирями и штангой показалась слишком тяжелым занятием («тяжела для меня эта тяжелая атлетика», — говорил он), и из всех троих остался в секции один Игорь.
— Скоро, наверное, на мастера потянешь? Или уже? — с уважением спросил Толик.
— На тренировке норму кандидата запросто толкаю. И в двоеборье. А на соревнованиях никак. Тренер говорит, перегораю, волнуюсь очень.
— Это ты-то волнуешься? — с удивлением спросил Толик и подозрительно посмотрел на Игоря — не разыгрывает ли. Среди одноклассников Игорь отличался своим добродушием и невозмутимостью, или, как говорили ребята, толстокожестью. Недаром в детстве его прозвали «Слон».
Игорь мотнул головой.
— Ну ничего. В ноябре поеду на республику, увидишь, все равно кандидата сделаю. Или на дорожных. А у тебя как дела?
— Дела — у прокурора. А у нас — делишки, — старой шуткой ответил Толик.
— Кстати, о прокуроре, — обернулся к нему Игорь. — Ты ничего не знаешь?
— Про што звук?
— Завтра у нас в классе комсомольское собрание. Серегу из комсомола выгонять будем.
— Серегу? — ошарашенно воскликнул Толик. — Ты сказал — Серегу? Из комсомола?
— Ну да, — невозмутимо подтвердил Игорь.
— И ты так спокойно говоришь об этом?
— А чего ж? Не на стенку же лезть.
— Да ведь он наш друг! Нельзя вот так, сразу. Надо же разобраться...
— Вот приходи сам и разбирайся.
— А пустите?
— Ну а как же.
Игорь ушел, а Толик медленно побрел к дому, размышляя о том, что услышал.
«Серегу из комсомола... Неужели это Мила?.. Ее затея?.. Вряд ли. Хотя как она тогда на стадионе: твой бывший дружок, каким негодяем оказался. Эх, Мила, Мила! Вот уж чего не ожидал от тебя, того не ожидал».
На другой день Толик отправился в школу. По опыту прошлых лет он знал, что обычно собрания бывают после пятого урока, и подгадал, чтобы прийти именно к этому времени. Но оказалось, что ошибся — в десятом классе в субботу было шесть уроков.