— Рассказывали мне, как ты за меня на комсомольском собрании на рога лез...
Толик припомнил это собрание, монументальную директрису Антонину Аркадьевну, ее гнев и растерянность, и улыбнулся.
— Было дело.
— Говорят, ты из-за меня с Милкой Головановой рассорился.
Толик смутился.
— Ну, положим, не только из-за тебя.
В это время прозвучал сигнал на обеденный перерыв. К ним подошел Олег, поздоровался с Сергеем и, понимая, что Толик обедать в столовую не пойдет, все же для проформы спросил:
— Обедать пойдешь, Толик?
— Нет. С Серегой вот поговорить нужно.
— Тогда я тебе парочку бутербродов прихвачу. Каких тебе, с колбасой или с сыром?
— Какие будут, — он оглянулся на Сергея. — Заодно и на Сергея возьми. Он, наверное, тоже не обедал. На́ деньги!
— Потом отдашь! — отмахнулся Олег.
Он отошел, а они несколько секунд молчали.
— Так о чем ты со мной поговорить хотел? — спросил наконец Сергей, криво усмехнувшись. — Воспитывать будешь или чуткость проявлять? Или душеспасительную беседу проведешь на заповеди священного писания: не убий, не укради и тэ дэ и тэ пэ? Так их мне воспитатели в камере для малолеток столько начитали! Я ими вот так сыт! — резанул он себе по горлу ребром ладони.
— Ты погоди, — остановил его Толик. — Ты что психуешь? Или считаешь себя во всем правым? Несправедливо обиженным богом и людьми? Так, что ли?
Сергей немного смешался.
— Да нет, все правильно.
— Ты должен бы век судей благодарить, что они к тебе так гуманно отнеслись.
— Да это я понимаю. Ошибся, ну и наказан по заслугам. Но, понимаешь, обидно, что на тебя все косятся, чуть ли не пальцем указывают. Как на прокаженного смотрят!
— Ну, во-первых, не все, это тебе уже мнится. А во-вторых, — Толик заколебался, говорить или не говорить, и все же решился: — а во-вторых, доверие людей потерять легко, завоевать трудно. А вернуть утерянное — еще трудней.
Запал Сергея пропал, весь он как-то сник.
— Да все правильно, — горько проговорил он, — но, понимаешь, обидно. Чего только не напридумывают. Дескать, мать с сыном вместе воровали.
Он махнул рукой и умолк. И столько настоящей боли и горечи было в его голосе, что Толик не сразу нашелся, что ему сказать.
— На чужой роток не накинешь платок. Всех слушать, это, знаешь... Вот и докажи теперь, что все не так.
Сергей поднял на него глаза, полные слез.
-— Я ведь о чем думал, — доверительно проговорил он, — когда пошел на это... ну, в магазин полез. Думаю: если не поймают, сам в милицию пойду, чтобы посадили... Только бы не видеть каждый день этих пьяных морд...
— Чьих? — не сразу понял Толик.
— Да матери! И этого... — Сергей зло и грязно выругался.
— А ты знал, что у матери растрата? — осторожно спросил Толик, боясь задеть Сергея за больное. Но Сергей отнесся к вопросу спокойно.
— А то! — сказал он, взял с верстака гайку, подкинул ее, поймал и положил на место. — А иначе на какие бы они шиши каждый день пили! Козе понятно.
Пришел Олег, принес бутерброды. Толик по-братски разделил их поровну. Сергей сначала отказывался, но потом взял. Они молча сжевали их. Толик стряхнул со спецовки крошки от черствого хлеба и задал свой главный вопрос:
— Ну и что ты теперь делать думаешь?
— Не знаю, — пожал плечами Сергей. — Пока не решил.
— В школу вернешься?
— Ни за что! — с мальчишеской запальчивостью выкрикнул Сергей.
Толик вспомнил разговор с Милой, то злополучное комсомольское собрание и согласно кивнул. Конечно, в школу Сергею возвращаться не стоит. Правда, там не все так думают, как Мила Голованова, но для самолюбивого Сергея, да еще влюбленного в нее — Толик не верил, что чувство Сергея навсегда прошло — одного ее такого мнения достаточно, для того чтобы Серега сорвался и выкинул какой-нибудь сумасшедший поступок.
— Значит, работать, — констатировал он. — А куда?
Сергей снова пожал плечами.
— Куда примут.
— Слушайте, братцы, — вмешался в их разговор Олег, — у меня есть гениальная идея.
— Так уж и гениальная! — повернулся к нему Толик.
— В этой голове только такие и рождаются! — хлопнул себя по лбу Олег.
— Ну, выдай ее нам.
— Ты все равно через несколько дней от нас уходишь, так? Значит, твое место освобождается. Вот его, — кивнул он на Сергея, — и взять сюда. Пока в ученики к Ивану Алексеевичу. Ну, как моя идейка, а?