Теперь у Толика стал новый наставник — машинист-инструктор Николай Васильевич Кузин. Внешне он ничем не был похож на Ивана Алексеевича: лет на десять моложе его, высокий, полноватый, с большими залысинами и довольно-таки редким мысом волос, узким язычком набегающим на лоб. Но было в них какое-то внутреннее сходство: твердая уверенность в важности и необходимости своего дела, рабочая гордость и хозяйское отношение ко всему окружающему. Иногда это внутреннее сходство бывало так велико, что Толик, забывшись, называл нового наставника «Иван Алексеевич». И тот не обижался, во всяком случае, не показывал и вида.
Лишь одно огорчало Толика: Николай Васильевич выдерживал его, никак не хотел брать с собой в поездку. Сам занимался с ним в техкабинете на макетах и схемах, вместе принимали и осматривали электровоз перед поездкой, а в поездку никак не брал, сколько Толик не упрашивал его.
— Успеешь, наездишься. Еще надоест, — усмехаясь, отвечал он на все уговоры Толика.
Но наконец пришел тот день, когда он сам сказал Толику:
— Собирайся. Завтра поедешь с нами третьим на Инзу. Явка в пять тридцать.
И вот ранним декабрьским утром, гордо помахивая небольшим чемоданчиком, Толик шагал по улицам родного города. Снежок, выпавший накануне вечером, поскрипывал по ногами, прихваченный утренним морозцем, и на этом снегу оставались четкие следы рифленых подошв. Было такое время, когда ночь уже кончилась, а утро еще по-настоящему не наступило, и в воздухе кисеей повисла серая полумгла.
Толик оглядывался по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых. Но улицы были пустынны — слишком ранний час. А жаль! Как хорошо бы встретить сейчас кого-нибудь из одноклассников. И Толик даже представил себе возможный разговор с этим встреченным приятелем. Тот, конечно, сразу заметит чемоданчик в его руке и уважительно спросит:
— В поездку?
— В поездку, — небрежно подтвердит он.
— Куда?
— На Инзу.
— На какую точку?
— На шесть тридцать две.
— А чего ж так рано идешь?
— Да вот придумало начальство — взбрело ему в голову! — чтобы являлись за час с лишком в депо. Проверку пройти, то да се...
— А в чемоданчике что?
— Да так, кое-какой инструмент. «Крокодильчики», конечно, на всякий случай.
А «крокодильчиками» машинисты называют зажимы, при помощи которых на электровозах обходят место повреждения электрической цепи.
— И когда вернетесь?
— Да рассчитываем часов за десять обернуться. Четыре часа туда, четыре обратно, да там, наверно, часа два придется подождать обратного. Ну, пока.
И он, небрежно покачивая чемоданчиком, пойдет дальше, а приятель с завистью будет смотреть ему вслед, потом всем знакомым будет рассказывать, что Толик Коваленков отправился в поездку на Инзу.
Но, к сожалению, никого знакомых на улицах не было, и его марш остался незамеченным. Зато в депо, в «ожидалке», он был вознагражден сполна. Все, кто там был, а было там человек пятнадцать машинистов и помощников, поздравили его с первым рейсом. Пожилые крепко пожимали ему руку, молодые хлопали по плечам и тискали в объятиях. Шутки, поздравления сыпались со всех сторон, так что Толик даже смутился и искренне обрадовался, когда в «ожидалке» появился Николай Васильевич со своим помощником Юрием Коротковым.
— Ну, совсем затискали парня, — ворчливо сказал он. — Еще неизвестно, стоит ли поздравлять. Кто знает, получится из него машинист или нет.
— Получится, получится, — заверил его пожилой машинист, которого Толик не раз видел в цеху, он приходил к Ивану Алексеевичу. — Иван говорил, что у него рабочая закваска.
— Посмотрим, посмотрим, — проговорил Кузин. — Ну, пошли, Коваленков.
Они с помощником прошли сквозь строй поздравлявших, и Толик заспешил вслед за ними. Поднялись на второй этаж и зашли в небольшую комнату, на дверях которой было написано: «Медпункт».
За столом сидела еще не старая, но и не молодая, на взгляд Толика, женщина лет тридцати, в белом халате и в такой же шапочке, с несколько грубоватыми крупными чертами лица и строгим, но внимательным взглядом. Она отложила в сторону книгу, аккуратно обернутую газетной бумагой, чтобы не испачкалась, и поднялась им навстречу.
«Обследовать будет, — сообразил Толик. — Медицинский контроль. Вот на таком же тогда Заводного засекли и от поездки отстранили. Может, вот эта же самая».
И хотя он и тогда, и сейчас считал, что Заводного отстранили от поездки вполне справедливо, тем не менее в душе у него родилось неприязненное отношение к этой женщине. А она тем временем внимательно смотрела на него.