— А это что за «сцеп»? — спросил он.
— Наверное, какой-нибудь строительно-монтажный поезд перебазируется, — ответил Николай Васильевич. — Им часто с места на место переезжать приходится.
На площадке ближнего вагона, явно поджидая их, стояла молодая женщина с плетеной сумочкой в руках.
— Вы не скажете, — спросила она, когда они поравнялись с нею, — скоро наш поезд будет отправляться?
Мягкий грудной голос ее звучал очень приятно.
«Поет, наверное, хорошо», — подумал Толик.
— Да, наверное, скоро, — сказал он.
— Жаль, — вздохнула женщина, — хотела сбегать на станцию, купить что-нибудь в буфете.
Чем-то она напомнила Толику мать. Он даже не смог бы сказать, чем именно: то ли теплотой и мягкостью голоса, то ли добротой и спокойствием улыбки, толи душевной выразительностью взгляда. Ему тоже очень хотелось сделать этой женщине что-нибудь приятное.
— Да вы идите! — воскликнул он. — Вполне успеете! Минут двадцать мы простоим.
— Правда? — обрадовалась она и начала спускаться по ступенькам, но на последней задержалась. — А вдруг?..
— Никаких вдруг! — твердо заверил ее Толик.
Женщина все еще колебалась. Она стояла на последней ступеньке, не решаясь спрыгнуть на землю.
— Ну, а если вдруг, — сказал Толик, чтобы окончательно ее успокоить, — я вам сигнал дам, вот такой: ту-у-у, туту. Запомните? Как услышите, бросайте все и бегите!
Он махнул ей рукой и заспешил за Николаем Васильевичем, уже подходившим к электровозу. Прием локомотива занял, как обычно, изрядное время. Николай Васильевич дотошно проверил каждый механизм, не признавая никаких мелочей, к этому он приучал и своих помощников. И когда Толик, наконец, уселся на свое место в кресло у левого окна, до отправления по графику оставалось меньше пяти минут. Он выглянул в окно и увидел возле пассажирского вагона ту женщину. Заметив, что он глядит на нее, она приветливо помахала ему рукой, давая знать, что все в порядке, она вернулась. Он ответил ей, откинулся на спинку кресла и тотчас же забыл о ней — все его мысли заняла предстоящая поездка.
Наконец получено отправление. На светофоре зажегся зеленый. В путь!
И снова он, как во всех поездках в последнее время, залюбовался точной работой Николая Васильевича. Нет, это только сначала ему показалось, что работа машиниста — нехитрое дело. Сел за правое крыло и двигай ручкой контроллера вперед-назад. Электровоз сам побежит по рельсам, ни вправо, ни влево ему пути нет. Он так и сказал однажды Юрию Короткову. Тот снисходительно посмотрел на него и сказал:
— Да? Тогда ответь мне всего на один вопрос: почему на одном и том же участке дороги при одинаковых условиях у одних машинистов экономия электроэнергии, а у других пережог?
Толик замешкался. Он просто не знал, что ответить.
— Ну и почему же? — решил вернуть он вопрос Юрию.
— А ты присмотрись к работе Николая Васильевича, — ответил тот, — тогда, может быть, и поймешь.
И Толик стал присматриваться. Сначала он даже не различал, под уклон или по ровному участку идет состав, и поэтому действия машиниста был и ему непонятны. Но постепенно пришло чувство единства с машиной. И если состав шел на подъем, он напрягался и чуть подавался вперед в своем кресле, словно хотел помочь электровозу вытащить его, а если, вот как сейчас, начинался уклон, то он словно всей спиной чувствовал, как напирали сзади на электровоз вагоны.
Теперь ему были понятны почти все действия машиниста. Вот сейчас, в начале уклона, он притормозит, чтобы не пустить состав «на раскат», тогда он может совсем выйти из подчинения и быть беде! А в конце уклона отпустит, чтобы набрать скорость и за счет инерции выскочить на подъем, не дать поезду «растянуться».
Но об этом не рассказать словами. Мало просто знать, где можно придержать, а где отпустить, надо это чувствовать. Чувствовать единство себя и машины. Одним это дано природой, к другим приходит с опытом, а к третьим так и не приходит никогда. И тогда расстаются они, чужие друг другу, человек и машина. Но Толику вроде бояться этого нечего, они с электровозом, кажется, начинают понимать друг друга.
Он поднялся со своего места. Николай Васильевич оторвал взгляд от дороги и вопросительно взглянул на него.
— Пойду взгляну на двигатели, не искрят ли где, — ответил Толик на этот немой вопрос. — Что-то вроде запахло.
Николай Васильевич согласно кивнул. Смотреть за двигателями на ходу — обязанность помощника. Машинист ни на секунду не может оставить свое место.