— Нет.
— Давай сюда трубку.
Он набил мне трубку, раскурил ее и сказал:
— Ну, а теперь жми вперед, теперь это уже работа.
Вижу: он ведет меня за город.
Мы шли под лучами утреннего солнца около получаса, пока не пришли к какой-то каменоломне.
— Вон там тачка,— сказал он.— Ты должен отвезти камень на дорогу, перевезешь три тачки. Погоди, я тебе помогу.
Он снял мундир и принялся старательно носить камни к тачке, ворча:
— Чертовы бродяги, прохвосты.
Когда мы так, с божьей помощью, перевезли на дорогу три кучки, он сказал:
— А теперь раздробишь это — сделаешь щебень. Вот очки, а там — молотки. Я немного тебе помогу.
Он уселся на одну кучу и принялся вздыхать:
— Чертовы бродяги, прохвосты.
Солнце поднялось высоко, когда мы все закончили.
— Ну, слава богу,— сказал он, утирая пот,— я выплачу тебе здесь пятьдесят пфеннигов, как resedeld [7] , а потом ты пойдешь в монастырь, там тебе дадут суп, что остался от больных. Ну вот, десять пфеннигов, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят.
Он выдал мне плату, и я бросился наутек. Он удивленно смотрел мне вслед, а потом закричал:
— Если встретишь какого бродягу, говори, что в Нейбурге хорошо...
Теперь я понял, почему тот старый бродяга сказал мне, что в Нейбурге хорошо,— поскольку там есть новое благотворительное заведение.
И кого бы я ни встретил, я всех соблазнял Нейбургом.
---
Jaroslav Hasek, "Návštěvou ve městě Neuburgu", 1914 [8].
Перевод Л. Васильевой
Сочинения в четырех томах. Том 2. Рассказы, фельетоны, памфлеты (1913-1923)
М.: Правда, 1985 г.