Старик опустил пистолет, бросился в сторону. Зацепил он его или нет? Илья повел ствол, но толпа напирала, и не было линии прицела. Угораздило же мальчишку упасть! Он собирался сделать их в вагоне – грязно, но надежно, десятка три трупов, вагон мертвецов между «Комсомольской» и «Проспектом Мира»…
Карамазов открыл огонь. Это уже было просто самосохранением, тут даже тени сомнений быть не может, нормальная реакция человека, вокруг которого безумствует толпа.
Ведь так?
Он стрелял короткими очередями, укладывая тех, кто бежал к нему, и в толпе сработал какой-то коллективный разум, толпа прозрела, опомнилась, с воем кинувшись в обе стороны по туннелю, сметая тех, кто шел навстречу, и наверняка всполошились менты, толкущиеся у каждого входа.
Черт, грязно будет на выходе!
И милиция встанет на дыбы, когда он уложит пяток-другой патрульных.
Карамазов перещелкнул обойму. Последняя. А надеяться на Харина теперь не стоит. Узнав о бойне в метро, тот сегодня же смоется в Швейцарию или Австрию…
Суки!
Илья оскалился, переступая через стонущие, дергающиеся тела. Многие выживут. Пускай. Он же не психопат. Все равно лица никто не запомнит – слишком велик шок.
– Дяденька…
Он замер, глядя на маленькую, лет пяти, девчушку с глазами, полными ужаса. В ярко-оранжевом комбинезончике, вязаном голубом берете, очень хорошенькая. Илья улыбнулся девочке, присел на корточки.
– Как тебя зовут, маленькая?
Девочка молчала.
– Где твоя мама?
– Убежала… – Слабый взмах ладошкой. Илья покачал головой. Вот ведь гадина! Ребенка бросила! Сказал бы он, что о ней думает, но нехорошо ругать родителей при детях. Это очень, очень вредно для детской психики.
– Ну так беги следом! – весело сказал Карамазов. – Догоняй!
– Можно? – тихо сказала девочка.
– Конечно. Давай… побежали-побежали…
Он шагнул вслед девочке и еще успел шлепнуть ее по попке, когда та метнулась, лавируя среди грузных, нелепо раскинувшихся тел. Улыбнулся вслед, поглядел на ладонь, которую словно током пробило.
Домой пора.
Очень хочется побыстрее оказаться дома.
Карамазов побежал обратно, к выходу на вокзал. Будет жарко. Будет очень грязно.
Ничего.
Главное – вырваться из подземной ловушки. Толпа у трех вокзалов не рассеется даже от ядерного взрыва. Он уйдет. И нет больше никаких сомнений, нет страха от досадной осечки.
Силы слишком много не бывает.
14
Шедченко полдня болтался по даче. Поиграл с охраной на огромном бильярде, тряхнув стариной и продемонстрировав настоящий, армейский класс игры. Ему, похоже, позволено было все… он стал каким-то странным хозяйским гостем, неожиданным приближенным уважаемого работодателя.
А кстати, ведь действительно уважаемого! Редкие реплики охраны не оставляли места сомнениям, Хайретдинова любили.
Не самый плохой выбор он сделал.
Семен, тот паренек из охраны, что заходил к нему утром, притащил упаковку пива. Шедченко расстегнул рубашку – легко все-таки он стал уставать, – сел чуть в сторонке, откупорил банку. Пиво было холодным и крепким. Хорошо.
Какой неожиданный и странный отпуск у него вышел…
Семен покосился на него, задержал взгляд на шраме, тянувшемся над ключицей, коротко спросил:
– Чечня?
Шедченко покачал головой. Да, скоро пацаны будут помнить лишь одну войну…
– Афган. Чечня – это ваша заморочка.
– Заморочка, – хмыкнул охранник. – Да, ты же хохол.
– Я уже сам не пойму, кто я, – отпивая пиво, сказал Шедченко. – Но воевал за Союз.
– Ясен пень… – Семен продолжал коситься на него. – Ты и впрямь полковник, Николай?
– Да.
– В отставке?
– В отпуске.
Один из охранников слегка подтянулся. Недавно из армии, что ли…
– А в наших званиях это как? – Семена не оставляло любопытство.
– То же самое.
Пожалуй, его расспрашивали бы еще долго. И Николай был настроен отвечать… даже выболтать Главную Военную Тайну Украины, существуй она в природе.
– Мужики! – В бильярдную ворвался еще один парень в камуфляже. Каким-то остатком сознания полевого командира Шедченко отследил движения охраны. Семен был очень неплох, пожалуй. – Телевизор включите! Шестой!
Кто-то схватился за пульт. Маленький соневский телевизор в углу заработал почти мгновенно.
– …конечно, никаких комментариев пока не дается. Нам все же удалось увидеть место трагедии, вход с вокзалов перекрыт, но, сев в метро на «Курской», наш оператор спокойно доехал…
Шедченко смотрел на экран.
Бойня. Иначе не назовешь. Люди, утаскивающие носилки, люди, осматривающие тела на полу – тех, кому медицина уже не поможет.