Раньше, при просмотре, например, старого кинофильма, прошлое вызывало у Коли некое щемящее чувство. Ощущение было похоже на печаль, смешанную с жалостью. Почему? Да потому что грустно было и жалко думать о чем-то таком, чего никогда уже не будет, но что когда-то было с нами со всеми.
Теперь же прошлое неизменно радовало Колю. Он с удовольствием погружался в мир тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.
Вот и теперь он счастливо шагал по тихим улицам, не отягощенным рекламной мишурой, под руку с любимой, и напевал себе под нос модную песню из своего времени:
— Ты-ы-ы и я-я… Сила притяженья… Ты-ы-ы и я-я
— Ой, как все непривычно вдруг стало дома, — заметила Люба.
Коля усмехнулся.
— Да, представляю.
Но тут же он задумался.
Как найти Димку, если тот здесь? Отыскать кагэбэшника Кирыча? Может этот прольет свет. Стой, его сын обмолвился тогда, когда отпустил их, что отец пропал без вести. Если это уже случилось здесь и сейчас, в этом мире прошлого… Значит, и Димка ушел вслед за ним?
Этот домысел вдруг вклинился в голову и завертелся там в разных вариациях. И поскольку вывод нуждался в срочной проверке, Коля вдруг потерял покой. Так что дома у Любы он не нашел себе места.
Любовь не заметила его беспокойного состояния. Оказавшись в собственной квартире после долгого пребывания в совершенно ином, невероятном мире, она кошкой отправилась бродить по углам.
Ну конечно, по углам — это образно сказано. Люба просто сходила на кухню, заварила чай. Это первым делом. А затем она взяла тряпочку и ласково «прошлась» по пыльным налетам на трельяже в прихожей, на стенке в комнате, на телевизоре «Чайка» черно-белого изображения.
Впрочем, Коля тоже ходил по углам. По углам комнаты, туда-сюда. Наконец, он не выдержал. И когда Люба позвала пить чай, Герасименко отрицательно помотал головой.
— Ты знаешь, Люб, — решительно сказал он, — ты меня прости, конечно, но мне что-то не хочется сейчас чаю. Мне надо сходить кое-что провернуть… В общем, Димку надо срочно поискать, понимаешь?
— Думаешь, он здесь пропадает? — упавшим голосом спросила Люба и прислонилась к косяку у входа в комнату. — Ну и куда ты пойдешь? Надолго?
— Не знаю, нет, просто позвоню пока, — Коля повел плечом и вышел.
Правда, в проходе около Любы остановился и коротко поцеловал ее в теплые губы. Уж затем быстро покинул квартиру.
— Я буду тебя ждать! — громко сказала вдогонку Люба.
Жаль, что не было у нее домашнего телефона. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем это ой какая редкость! Величайший, можно сказать, дефицит. Телефонный аппарат с городским номером в восемьдесят третьем прямо почти привилегия. И на тех у кого это было, смотрели с завистью.
Посему пошел Коля звонить с автомата. А то бы и не пришлось уходить, с любимой объясняться. Взял бы в руки толстую книженцию с абонентскими номерами жителей Перми, отпечатанную в местной типографии в восемьдесят втором. И поискал бы Каримова Игоря Кировича.
Впрочем, лица на службе государства своих номеров не разглашали. Да и что там! Был, был у Коли номер, но не домашний, а рабочий. Та самая скомканная бумажка из Димкиного кармана, по которой Димка звонил и назначал Кирычу встречи. Та самая бумажка была передана в темнице ФСБ другу на память.
И вот теперь, дойдя до автомата, Коля набрал по ней номер. Рабочий номер. Но ответил, хоть и сразу, незнакомый голос.
— Майор Игорь Кирович? — недоверчиво спросил на всякий случай Коля.
— Нет, это не он, — грустно отрезал молодой голос. — А кто его спрашивает?
— Дело в том, — замешкался Николай. — В общем, у телефона старый знакомый. Не подскажете, где сейчас находится Игорь Кирович?
— А почему вы интересуетесь? — с подозрением осведомился голос. — Какова степень вашего знакомства?
— Да какая к черту степень? — нетерпеливо возмутился Коля. — Водку вместе пили. Сына его нянчил.
— Вот как… — протянул голос. — И давно вы виделись последний раз?
— Неделю назад. А что, собственно, произошло?
Человек где-то там в кабинете майора постучал пальцами по столу (кстати, что он там делал? разбирался в бумагах коллеги?)
— А то, — слегка насмешливо ответил человек, — что майор пропал. Ни дома не появляется, ни на службе. И никто не знает, где он находится, никто его не видел последние дни. Вот и вы тоже…
— Ого, ничего себе! — притворно удивился Коля. — Как так?
— А вот так. Может, он в Америку сбежал, — вдруг предположил голос. — Странно, на него это не похоже.
— Нет, нет, никуда он не сбегал! Он просто… Просто ушел в лучший мир, — заверил Коля и бросил трубку.
Из телефонной будки Николай вышел понуренный. Случилось то, чего он больше всего и боялся последний час. Его версия подтвердилась — Кирыч исчез, а значит, и Димка тоже здесь исчез. Они же еще недавно были вместе, заодно. А в нынешнем две тысячи тринадцатом, в России, они не появились, ни тот, ни другой.
Так неужели же их Советский Союз отделился от этого мира и благополучно зажил в каком-то ином, параллельном мире?!
Коля пошел по тротуару, не замечая людей.
Время и деньги суть близнецы, они очень похожи. И то и другое тратится очень быстро, улетает незаметно. Время стоит денег, а деньги стоят времени. Вот только деньги не так жестоки, как время. Их хотя бы, при желании, можно накопить. А время утекает безвозвратно.
Оно, как капитал, дается только один раз. Только один раз, при рождении, человек получает в распоряжение огромный капитал — жизнь. Но все зависит от того, как он растратит это богатство. Как деньги можно потратить глупо или потерять, так и время можно потратить бездумно, либо растерять.
Николай был уверен теперь, что он не только не растратил половину своего капитала к тридцати восьми годам, но и наоборот, приобрел кое-что. Ведь, путешествуя с Любой в тысяча девятьсот восемьдесят третий год, он проводил там по несколько дней, а когда возвращался в свое время, то замечал странную вещь. В настоящем, в России, со времени отбытия Коли и Любы проходил всего один день. Хотя раньше, в первые визиты время текло одинаково. Впрочем, раньше Коля и не удалялся в прошлое надолго. В общем, этот феномен еще требовал изучения.
Итак, в прошлом время текло как обычно, а в настоящем оно сильно замедлялось — но только пока Коля надолго застревал в прошлом. Так Николаю Герасименко удавалось вдвойне обманывать время и добавлять себе дней для проживания.
Но самое главное заключалось не в этом. Самое главное заключалось в том, что к тридцати семи годам Коля наконец обрел настоящее счастье, к которому шел всю свою сознательную жизнь. Точнее, половину жизни. У каждого человека только один раз бывают главная любовь и главное дело. И Коля этого достиг — он обрел Любовь, а главным делом стали путешествия во времени.
Однако Николай успел найти и потерять друга. Учитывая, что настоящих друзей у него не было после школы — это очень печально. Но все же без друга можно было обходится, так что эта потеря не принесла много горя, как если бы он потерял любовь.
Кроме того, Николай никогда не терял надежду. Дни текли, прошло лето, наступила зима, Коля до сих пор верил, что когда-нибудь Димка объявится. По-прежнему он жил в двух временах. Примерно месяц они с Любой проводили в настоящем, потом на месяц удалялись в прошлое. Но если в прошлом уже наступала новая осень, в настоящем еще лютовала зима.
Коля не терял надежду. Ему верилось, что когда-нибудь произойдет чудо, и один из гротов Кунгурских пещер приведет Герасименко в светлый мир, в котором обитают Димка и Кирыч. А пока же он на пару с Любой испытывал каждый грот по очереди. Но большинство из них приводило назад, в настоящее. Вернее сказать, никуда не приводило. И только третий по-прежнему возвращал в далекое близкое прошлое.
Некоторые считают, что в любви есть период цветения, когда все наполняется самыми яркими красками, и есть период застоя, который приходит через год-два после цветения. Но у сильной любви, по-видимому, есть только цветение.