— Ты уводишь меня от моих желаний, Нис. Ты становишься, слишком человечна. Выполняй!
— Но я…
— Возьми из меня. Для этого не потребуется слишком много крови.
— Если это доставит вам радость…
Послышалось шипение. Туника начала извиваться, словно живая змея, которую пытались посадить на кол. С каждым прикосновение к телу, Лия ощущала уколы десятков игл, высасывающих живительную влагу из ее тела.
Она сделала несколько шагов к двери из спальни и заметила, что узор туники растворился, словно его никогда и не было. Ткань стала вновь пропитываться ее кровью, создающей новый прекрасный узор, несравнимый ни с одним из видимых ею когда-либо в жизни. Это был узор любви к тем, кто ждал ее за дверью.
Шелк полностью пропитался кровью, которая начала испаряться тоненькими струйками, причудливо изгибающимися над головой девушки и растворяющимися под потолком.
— Лия, пожалуйста, не надо! — взмолилось сопрано.
— Сколько еще? — девушка услышала, что ее голос ослабел.
— Может не хватить, — все вокруг искривилось в мольбе.
— Продолжай, и не смей останавливаться, иначе я больше никогда сюда не вернусь!
— Ты не можешь не вернуться, Лия! — произнес другой голос.
Зеркальная стена превратилась в гигантский экран, на котором выделялся силуэт седовласого человека.
— Мы и так слишком долго ждали твоего возвращения, — шептали новые силуэты снова и снова появляющиеся на зеркальной поверхности стены.
— Тогда не мешайте, если хотите, чтобы я здесь задержалась! Вы получили, что хотели! Этого вам хватит надолго!
— Твои воспоминания ценны для нас, но ты не можешь исчерпать себя до капли. Ты нам нужна! Без тебя мы погибнем.
— У меня сегодня день рождения, если вы, конечно же, помните об этом! Сделайте мне подарок, оставьте меня ненадолго. Я и так устала. И, Нис, я не откажусь от своей визуализации, не зли меня! Мне надоело возвращаться перед тем, как отпраздновать свой…
— Я закончила! — сопрано опять зазвенело радостными нотками.
— Спасибо, Нис. Помп, пойдем… Да, до скорой встречи…
Лия вышла из спальни.
— Мы тебя будем ждать, — услышала она позади себя.
В комнате ее тоже ждали.
— Милая, мы и не надеялись тебя уже увидеть, хорошо хоть чай не остыл.
Уголки губ девушки приподнялись в легкой улыбке. "Я тоже", — подумала она.
Мама посмотрела на дочь и немного удивилась.
— Что с твоей рукой?
На месте, где Помп недавно оставил отпечаток своих зубов, кожа побелела и стала похожа на два бледных ночных полумесяца с заостренными рваными краями, образующими светящуюся окружность.
— А, это? — Лия прикрыла укус ладонью. — Новомодная татуировка! Сделала на отдыхе. Напоминание о белоснежном пляже и все такое, — на душе заскребли кошки.
"Никогда не любила врать", — с этой мыслью она села за стол.
— Еще раз с днем рождения, дорогая! Отец прикрыл ее левую руку своей теплой ладонью.
— Спасибо, папа. Мама, папа, я вас очень люблю.
Вечер плавно перетек в ночь и Лия, насладившись тихой семейной идиллией, встала из-за стола и направилась в спальню. С каждым своим шагом она ощущала, как за ее спиной, только что казавшаяся реальностью, картина из жизни медленно растворяется, уступая место спокойствию задумчивой Нис.
— Спасибо за подарок, виз.
— Вы же говорили, чтобы я не вела себя как маленькая, госпожа!
Но по улыбке на дверях в спальню Лия поняла, что виз довольна.
— Разбуди меня завтра. И, пожалуйста, забирай что угодно, кроме моих эмоций, оставь мне меня. Им хватит и других воспоминаний.
— Я постараюсь, — произнесло сопрано, и дверь перед девушкой растворилась.
— Вы очень устали. Отдохните. А ты оставайся здесь! — дверь захлопнулась перед самым носом пса.
— Впусти его! — прошептала Лия, лежа с закрытыми глазами на кровати.
Одеяло, перебирая краями, как мягкими щупальцами, медленно продвигалось вверх, дюйм за дюймом, накрывая ее тело. Шелк туники расползся тысячами длинных нитей, свернувшихся клубками у подножия кровати.
Помп пристроился около коленей девушки и начал тихо посапывать, но Лия его уже не слышала. Ее поглотил сон.
Ей снилось, что она бежит по морскому пляжу, а разноцветные ракушки под ногами рассыпаются мягкой перламутровой пыльцой, взмывающей вверх, и светящейся в лучах яркого солнца… Сон повторялся раз за разом, унося ее все дальше и дальше в перламутровое небо, превратившееся в сплошной пушистый водоворот…
— Семь часов, Лия! — сопрано зазвучало над самым ухом, но оно было тихим, словно только что зашелестела молодая листва под прикосновениями легкого ветерка.