День 22-й
Я сижу во тьме кинотеатра на мягком кресле, во всю чавкая попкорном. Весь рот вымазан в масле, а помада стала чем-то невообразимым. Всё равно этот фильм я видела три раза, и никто не сделает мне замечание насчёт поведения. Ужасы являются ужасами, когда они неожиданны. Но если я знаю, кто, когда и как умрёт, то это не ужасы, а просто мерзость, которую много не посмотришь. Для сравнения боевик я посмотрела 6 раз, сказку - 8, мелодраму - 11, мультик - 9, романтическую комедию - только 4, потому что когда все шутки известны, то смотреть это невозможно.
Зная, что из-за двери сейчас выскочит проклятая уродливая кукла, которая окажется любимой, но давно забытой игрушкой главной героини, в которую вселился дух с индейского кладбища, я подпёрла рукой голову, думая над странностями этого места. Здесь нет людей кроме меня. Раньше я этого не замечала, но на самом деле здесь никого нет. Вначале я думала, что поскольку это моё идеальное место, то все прячутся, стараясь не показываться мне на глаза. Но за такое время я бы заметила хоть намёк на человека. Невозможно так идеально прятаться. К тому же в последние дни я намеренно пытаюсь кого-то найти. Хожу по служебным помещениям, громко ору. Но никакого толка. Я здесь единственная живая душа.
Далее в кинотеатре не обновляют репертуар. Обычно за эти три недели (четыре, пять, сколько я здесь?) появляется хотя бы один новый фильм, каким бы заштатным кинотеатром он не был. Коллекции одежды не обновляются. За это время не появилось ни одного нового предмета. К тому же одежда, которую я беру в магазине, поутру оказывается всегда на месте, кроме той, что на мне надета. Тоже самое и с кафе. Я оставляю чашки, объедки, посуду. Когда возвращаюсь, уже ничего нет. На кассе тоже никого нет. Если в магазине не нужно брать деньги, то кассир в принципе не нужен. Но в кафе всё не так. Кто-то должен готовить еду, кто-то должен быть официантом. Поэтому из форматов ресторанов тут только шведский стол и фаст-фуд, где можно пройти за прилавок и самой набрать себе. В магазине всегда есть мой размер. Всё сделано так, чтобы я не нуждалась ни в ком. Но кто-то же за мной убирает. Кто-то моет полы, протирает пыль. Откуда-то здесь берётся электричество. Значит, за высоким забором, который отделяет сплошной стеной ТЦ от всего мира, что-то есть. По крайней мере, электростанция. А она не может работать без людей. Я не одна в этом мире, просто чья-то шутка затянулась.
Я посмотрела на экран, а потом на ведро с недоеденным попкорном. Идея простого эксперимента молниеносно родилась у меня в голове. Я поставила ведро возле экрана, чтобы оно выделялось, а потом пятясь назад, пошла к выходу. Ведро стоит. Я скрылась за шторами и тут же заскочила обратно. За мной всегда кто-то убирает. И вот я решила проверить, как они это делают. Расчёт был таков, что я точно замечу или исчезающее ведро, или человека, который убегает с ним. Я выглянула, и к моему удивлению ведро исчезло без следа. Я подошла к месту, где оно было. Совершенно обычный пол. На ощупь ковролин. Простучала его - там сплошной бетон без пустот. Я вышла из зала и вернулась с новым ведром. Теперь я высыпала весь попкорн на пол, кинула ведро к шторам, а сама уселась на кресло, ожидая, пока кто-то уберёт бардак. Никто не откликнулся на мою выходку. Один фильм закончился, начался другой. Теперь это уже романтическая комедия, но мне нужно довести эксперимент до конца.
Закончилась и комедия. Ничего не изменилось. Получается, что система не автоматизирована, иначе она бы сработала. Возможно, её так сделали, что она начинает уборку не сразу, чтобы я не заметила, а через какой-то промежуток времени. Однако эксперимент с ведром доказывает, что это не верно. Система не автоматическая, потому что даже спустя несколько часов она не отреагировала на мусор. Я зевнула и краем глаза заметила шторы. Что-то мне не понравилось в них, и я перевела взгляд на них. К моему удивлению возле них не валяется ведро с попкорном. Думая, что я его слишком далеко закинула, вернулась к основному наблюдению и похолодела. Вы шутите? Весь высыпанный попкорн исчез! Его невозможно быстро подобрать как ведро. Нужно ходить с веником, подметая полы, а на это невозможно затратить доли секунды, пока я не смотрела. Холодок пробежал вдоль позвоночника. Несмотря на вязаную кофту, мне стало зябко. Это не люди, не техника, это какая чертовщина! Я вышла из кинотеатра. Ведра не было и за шторами.
День 28-й
Ужасы - 11, мелодрама - 20, боевик - 46, мультик - 36, ромком - 12. Я не сплю уже четыре дня. Меня постоянно знобит, но я не ухожу из кинотеатра и постоянно разбрасываю там попкорн. Это уже походит на ритуал. Перед каждым сеансом я беру ведро попкорна и забрасываю его вместо соли, чтобы защититься от злых духов. Один раз пришла в забегаловку и стащила оттуда шесть солонок. Их содержимое высыпала в кинотеатре. Села перед экраном, а вокруг себя насыпала кольцо из соли. К моему отчаянию я задремала на пару минут. Этого было достаточно, чтобы все мои труды исчезли. Наверное, это как раз и было четыре дня назад. После этого я не спала больше. Я постоянно туда-сюда носила соль, рисовала кетчупом на стенах распятья. Пусть моё красивое лицо уже давно не отражалось в зеркале, но я начинаю чувствовать, что глаза у меня запали, скулы грозят порвать щёки, волосы спутались в паклю, которую лучше сразу отстричь, одежда испачкалась, а от самой меня воняет. Я не покидаю кинотеатр. Он стал моей крепостью, где я смогу защититься от злых духов. Все солонки украдены. Я специально пересыпала их содержимое в пакет, который я не отпускаю, чтобы тот не исчез. Приходится постоянно посыпать всё солью, потому что я не могу долго следить за одной точкой.
Вдруг в животе я почувствовала резь, которая скрутила меня и поставила на колени. Тогда я и выронила пакет. Закрыла глаза, пытаясь справиться с приступом. Как и ожидалось, злым духам этого было достаточно, чтобы своровать мою соль. У меня даже сил нет, чтобы плакать. На глаза наворачиваются слёзы, но они не становятся ими. Их хватает только, чтобы наслать пелену, которая поможет злым духам ещё напакостить.
Вдруг я поняла причину рези. Я же в этом кинотеатре почти безвылазно уже четыре дня. Я подошла к экрану, сняла штаны и сделала кучу. Довольно смотря на неё, я рассмеялась. Злые духи даже не думали, что я им в буквальном смысле нагажу. Господа духи, вы будите за мной всё убирать? А если я сделаю так? Я наступила на кучу и размазала её по полу. Я не могу перестать смеяться. Коричневая масса испачкала дорогие кроссовки. Я размазала её подобно арахисовому маслу по ковролину. Новая ассоциация вызвала гомерический припадок. Меня подкосило и бросило на ближайшее кресло. Я смеялась до слёз, до боли, до жжения в лёгких. Задыхаясь я продолжала смеяться. Лучше такая смерть. Пусть духи придут и убьют меня за такое неуважение. Кое-как я оторвала покрасневшое лицо от спинки кресла. Перед экраном ничего не было. Я опустила глаза на кроссовки. Те оставались грязными.
Во мне что-то оборвалось. Я простая игрушка в руках злых колдунов, которые потешаются надо мной, как им вздумается. Мой выкрутас не оскорбил их, а только развеселил. Им интересно, докуда я могу опуститься. Значит, нагадить в кинотеатре мало, чтобы меня отпустили. Я хочу бежать отсюда, вернуться домой к тем убогим вещам, что меня окружают. Я готова хоть туалеты языком вылизывать, только позвольте мне вернуться домой, в моё истинное лучшее на свете место.
Я сняла кроссовки и бросила их вглубь зала, зная, что они исчезнут, оказавшись вне поля моего зрения. Босяком я вышла из зала. Естественно, снаружи ничего не изменилось. Всё те же белые стены, те же сумерки. Магазины приветливо мигают витринами, предлагая купить у них люксовую одежду, расплатившись душой. Неужели я променяла весь свой мир на эту безвкусицу?!
На мне одежда. Пусть она грязная, карманы полны остатками соли, а масло попкорна оставило некрасивые пятна, это не отменяет того факта, что мой костюм стоит как недельный бюджет средней семьи, а после химчистки в нём можно хоть на приём к королеве идти. Словно меня покрывает слой отвратительных насекомых, я начала сдирать одежду. Она рвётся в моих руках, пуговицы и ткань не могут противостоять безумному человеку. В слабых руках вдруг появилась такая сила, которая смогла разодрать жесткий пиджак. Я даже не могу его нормально снять, расстегнув пуговицы, спустив штаны, вытащив руки из рукавов. Моё омерзение так велико, что нельзя тратить время на молнии, пуговицы и крючки. Я просто срываю одежду, и та жалобно от этого стонет. Мне хочется плакать, выть от омерзения. Мне кажется, что костюм живой и готов полностью поглотить меня, высосать остатки души и заменить её на что-то тёмное, противное. Я сбросила одежду себе под ноги, мне даже показалось, что она шевелится подобно клубку змей.