— Не знаю, но если хочешь, могу узнать.
— Нет, спасибо, я сам. — Люку не хотелось принимать помощь этого человека даже в такой мелочи.
Гордость мешала.
— Ну, сам так сам. Кстати, из ресторана я не собираюсь тебя выгонять. Это я на всякий случай говорю, чтобы ты себе ничего такого не напридумывал.
Люк кивнул, чувствуя, как его лицо заливает краска стыда. Теперь неловкость от их встречи стала просто невыносимой. Он-то не только придумал, он уже обвинил и вынес вердикт в том, что этот человек – сволочь.
— Понял. Можно мне теперь одежду? Я хочу уйти.
— Нельзя. Сначала ты мне все расскажешь, а потом я подумаю, что делать.
— Ничего не надо делать. Просто дайте уйти. Мне завтра на работу, — Люк упрямо поджал губы. Дамиан вдруг наклонился, обхватил ладонью за затылок и, резко притянув к себе, впился в губы властным поцелуем. Люк настолько опешил, что невольно позволил чужому языку проникнуть в свой рот, прежде чем осознал, что творит сумасшедший альфа. Попытка вырваться ни к чему не привела. Люку мешало одеяло, которое он сам на себя натянул из соображений скромности. И Дамиан оказался намного сильнее.
Люк обрел свободу только когда начал задыхаться. Удерживающие его руки исчезли, давая перевести дыхание. Инстинктивно закрыв рот ладонью, Люк откинулся назад. Он серьезно испугался, но Дамиан не двигался, не пытался его схватить, так что понемногу дыхание выровнялось, и способность мыслить трезво вернулась.
Подождав пока сердце прекратит заполошно трепыхаться, Люк спросил:
— Почему?
На что Дамиан пожал плечами:
— Захотелось проверить насколько ты вкусный.
После такого заявления глаза Люка увеличились раза в два:
— Я же не омега!
Дамиан рассмеялся:
— Альфы не всегда ищут себе омег. В тюрьме, например, беты были нарасхват, да и молодыми альфами не брезговали, — и демонстративно облизнулся, заставив Люка отползти в угол кровати:
— Вы х-хотите?..
— Нет, не хочу. Просто надо было привести тебя как-то в чувство, а этот способ ничем не хуже остальных. Будешь рассказывать, или мне тебя снова поцеловать?
— Не надо. Буду. Только… — Люк судорожно сглотнул, — отсядьте дальше, пожалуйста.
Дамиан вернулся на диван, все еще посмеиваясь, зато Люк смог вздохнуть с облегчением. Губы, после жесткого поцелуя, немного пекло, и Люк невольно облизал их, чувствуя, странный привкус. Это смущало и тревожило, потому что поцелуй обидным, или унизительным, ему не показался. Неожиданным, пугающим, смущающим – да. Но не неприятным.
— Я жду, — напомнил о себе Фергюсон, выключая телевизор. — Держи.
Люк машинально схватил чашку.
— Пей. Это чай, он еще теплый.
Зажегся верхний свет и Люк, отхлебнув, начал свой рассказ:
— Я до восемнадцати лет не знал своего альфу-отца, а когда врачи поставили мне диагноз «рак правой почки второй стадии», то мой папа-омега, обратился к Эрику Брендану за помощью. Тот сначала настоял на ДНК-экспертизе, чтобы подтвердить отцовство, а потом дал денег на операцию, химиотерапию и облучение. Почти год я провел в больнице. Потом регулярно проводились обследования, чтобы убедиться в излечении. Постепенно срок между обследованиями увеличился до полутора лет, и вот, сегодня, на очередном осмотре, все снова вернулось. Из-за меня пострадал Эрик Брендан, мучаясь до самой смерти за убийство, пусть и неумышленное, невинного человека и за то, что наказание за это понесли вы. Поэтому он и умер так рано, сердце не выдержало, инфаркт. И вы в тюрьме потеряли пять лет жизни, невиновный ни в чем. И все оказалось напрасным.
Лучше бы я тогда умер.
Люк зажмурился, стараясь сдержать слезы. Он вспомнил обжигающую, разливающуюся по всему телу боль после химии так ярко, словно это было всего пару дней назад. Он не хотел повторения того кошмара. Тогда он держался только из-за родителей. Ему казалось, что если он выживет, отцы смогут сойтись и быть счастливы вместе, но этого не произошло. Разбитую чашку как не клей, целой не сделать, что уж тут говорить о чувствах людей.
Глава 4
— Вообще-то я был не так уж и невиноват, — холодный голос ворвался в воспоминания о перенесенных боли и мучениях. – Меня предупреждали о том, что с фирмой не все чисто, но я не захотел слушать, считая себя самым умным. Так что щелчок по носу я вполне заслужил, хотя и не такой суровый. Зато получил уникальный, ни с чем несравнимый опыт и стал несколько серьезнее относиться к жизни. Раньше мне все давалось легко. Деньги я получил в наследство, и это вознесло меня так высоко, что я перестал видеть землю под своими ногами. Стоило только пожелать, как любое мое желание выполнялось, так что произошедшее можно назвать вполне закономерным. Чем выше взлетаешь – тем больнее падать. Вот я и упал. В первые дни я не верил происходящему, и только удары по почкам от выбивающих признание следователей объяснили мне, как я был неправ, считая себя центром земли. А что касается тюрьмы…
Фергюсон немного помолчал, глядя невидящими глазами в темный экран телевизора.
— Ты бы удивился, узнав, сколько всего можно получить там, если у тебя есть деньги. Правда, сначала мне пришлось кулаками доказывать, что я не гожусь на роль постельной грелки, иначе мои деньги никого бы не заинтересовали. Там другой мир и законы другие. С дыркой для траха никто не захочет иметь дело, будь у нее даже миллион в каждом кармане. Меня били, и я бил в ответ, пока не доказал, что яйца у меня не для красоты висят, и что понятие чести мне знакомо не хуже чем им. В больничке был, в карцере три раза сидел за драку, но зачинщиков так и не выдал. Только после этого я стал для них своим, тем, с кем можно договариваться.
Дамиан медленно поднялся, достал из шкафа халат и кинул его на кровать:
— Одевайся. Душ и туалетная комната напротив. По коридору налево – кухня. Не заблудишься. Приведешь себя в порядок и иди на кухню. Поужинаем.
— А моя одежда?
— В стирке. Как высохнет – верну. Но ночь тебе придется провести в моем доме. Не трясись! Насильником я никогда не был, и сейчас становиться им как-то не тянет.
Кухня поражала не своими размерами, а оборудованием, которым был напичкан каждый сантиметр помещения.
— Человек я ленивый, но люблю, знаешь ли, комфорт, — сообщил Дамиан, заметив, с каким интересом Люк осматривает кофемашину и кухонный комбайн новейших моделей.
— И вы всем этим пользуетесь?
— Иногда. Если лень съездить в ресторан или заказать еду на дом. Правда, потом приходится это мыть, но я и тут нашел выход. Складываю все в раковину, а приходящая прислуга убирает.
— Прислуга? — Люк даже рот открыл от удивления. — Но я думал…
— О чем? Что если меня арестовали, то и денежки все тю-тю? Нет, они были вложены в две сотни разных проектов, так что мой благоверный при разводе получил мизер, хоть и запустил лапы в чужое. На мои счета в банках исправно приходят проценты и дивиденды. Садись. Тебе омлет из скольких яиц?
— Три, пожалуйста.
— Слабак.
— Что? — Люк не понял о чем речь.
— Слабак! Мужчине надо хорошо питаться.
Перед Люком на столе очутилась тарелка омлета с беконом.
— Омлет из пяти яиц – вот настоящий завтрак мужчины.
— Но сейчас вечер, — попытался оправдаться Люк.
— Тем более. Мясо скоро будет готово, а пока трескай, что дали.
— Но тогда я лопну, — Люк почувствовал, как улыбка невольно наползает на его губы.
— Не лопнешь. Ты тощий и заморенный. Так что ешь молча, иначе я тебя поцелую, а потом начну кормить. Лично.