Пройдя около трех часов, и уже порядочно вымотавшись, прорубая дорогу сквозь северные лианы, Борнуа решил сделать привал, время, по-видимому, было между ноной и вечерней. Сьел сухарь, пожевал мяса, запил все это водой, и через полчаса был готов продолжить вояж. Вскоре пейзаж изменился: появились заросли осоки, вьюны стали встречаться реже, под ногами ощутимо захлюпало.
Алхимик решил, что приближается к реке с заболоченным берегом, и прибавил ходу. Но примерно через час прыжков с кочки на кочку, он понял, что забрался в болото — деревья исчезли, сплошной стеной возвышался камыш, а под ногами булькали лужи.
Ирменг сообразил, что пробираться через трясину на ночь глядя опасно, и повернул обратно, возможность ночевки на болоте он исключил сразу. Когда алхимик выбрался к опушке леса — точнее туда, где начинали расти дудки осоки, уже начало смеркаться. В потемках он стал искать сушняк для костра, а когда развел огонь, высекая искры кинжалом и наконечником арбалетного болта — уже совсем стемнело.
Сквозь редкую листву деревьев на мир падал свет незнакомых звезд. Полюбовавшись ими, какое то время, Борнуа всухомятку перекусил, подкинул в костер немного валежника и толстое полусухое бревно, начал кутаться в плащ, решив на завтра идти на восток, в обход болота.
Сон долго не шел, события последнего дня заставляли их обдумывать с разных точек зрения, но усталость, в конце концов, взяла свое, и, ближе к полуночи он провалился в тяжелую дрему.
Поэтому алхимик не услышал осторожных, крадущихся шагов нескольких пар ног и очнулся только тогда, когда ему уже вязали руки.
Ничего не понимающий ото сна Борнуа, которого внезапно будили уже второй раз за сутки, попробовал дернуться, получил удар в живот, от которого перехватило дыхание, на голову накинули пыльный, вонючий мешок и добавили по затылку. В глазах потемнело, сознание отключилось, и магистр уже не чувствовал как его подхватили подмышки и куда-то потащили.
Дальент дес Хизе пришел в себя. Пошевелился, все тело отозвалось жуткой болью, ощущение было такое, что им запустили из катапульты. Нос, рот и глаза были забиты пылью. Рыцарь застонал и стал выкарабкиваться из-под завала. Это удалось только с третьего раза.
Яркий свет больно резанул по глазам, заставляя зажмуриться. Жутко болела голова. Он с трудом поднял руку и ощупал темя — дыр вроде не было, а вот на затылке выросла здоровая липкая шишка, размером с кулак, не давая до него дотронуться.
Дес Хизе попробовал сесть, голова кружилась, и немного тошнило, попытался еще раз осторожно открыть глаза. Вокруг все было полуразрушено, впечатление было такое, что по маяку стреляли из нескольких мортир. Несколько долгих минут он сидел, прислонившись к стене, читая про себя "Credo" и "Comfiteor"[25]. После чего комиссар с трудом поднялся на ноги и на получетвереньках стал пробираться к фонарной площадке.
На верху он никого не нашел, зато увидел то, что так поразило Борнуа — исчезнувшее вдруг море, и вместо него — лес и далекие горы! От такого потрясения дес Хизе чуть не упал вниз. Рыцарь тяжело вздохнул, вытер лицо обеими ладонями, перекрестился. Присел на ступень и стал читать псалом 117; закончив его, перешел к псалму 90.
Чувствуя себя опустошенным и раздавленным, он стал спускаться. На первом ярусе храмовник увидел Билярсу, которая лежала в луже крови, голова ее была завалена развалившемся простенком. Дес Хизе подошел к своей верной ездовой, снял седельный тюк, в котором он возил все самое необходимое и начал пробираться к выходу.
Очутившись на поляне, достал бинты и корпию, фляжки с водой и аракой, свечу, кресало, кривую иголку с ниткой. Хлебнул сначала воды, потом араки, закрыл глаза и сел на землю, опершись спиной на потрескавшуюся стену бывшего маяка. Просидев так около получаса, он почувствовал себя немного легче. По крайней мере, если не физически, то психологически. Хотя и был противен сам себе.
Герой осады Гаэты, матерый преследователь еретиков, жестокий воин и иногда — палач, был обведен вокруг пальца, как деревенский олух, да еще, вдобавок, был ранен не бойцом, а книжным червем. По всему выходило, что последний свой приказ он не выполнил. Смочив корпию аракой, он принялся перевязывать голову, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Отправляя его на это задание, представитель Папы, в общих чертах рассказал ему о том, с чем придется столкнуться. Об Ордене алхимиков, которые тайно готовили какой-то сумасшедший эксперимент, рыцарь знал, и уже давно находился с ними в противостоянии.