Щелкнув пальцами, гурман намекнул половому, что пришло время десерта.
- Удивительный вы человек, Иммануил Викторович. Неужели, и в самом деле ничего не боитесь? Времена нынче такие, что всякое бывает. Вот, к примеру...
- Вам свернут шеи, и похоронят на Митрофаньевском кладбище.
Тихий спокойный голос нового участника беседы подействовал на представителей заводской дирекции подобно ушату холодной воды - они не заметили, как у них за спиной оказался обладатель этого голоса, зато очень хорошо почувствовали его хватку у себя на шее. А вот второй плечистый мужчина за соседним столиком так и остался сидеть, разве что немного передвинул свой стул - так, чтобы в любой момент невозбранно с него вскочить. Да слегка развернулся, чтобы удобнее было смотреть в зал.
- Иммануил Викторович, эти господа вам надоедают?
- Именно что надоедают, Спиридон. Пугают чем-то, угрожают...
Герт с ясно видимым удовольствием полюбовался на растерянные лица незваных гостей, а затем еще с большим удовольствием принялся за воздушное безе, поданное расторопным половым.
- Встали, и на выход. Замечу кого либо из вас рядом с Иммануилом Викторовичем - изувечу. Подошлете кого - найду и убью. Пошли!
- Ээ... Одну минуту, уважаемые, всего пара слов!
Спиридон вопросительно поглядел на своего подопечного, а тот, секунду подумав, неохотно кивнул:
- Слушаю.
- Нельзя ли передать это письмо его сиятельству князю Агреневу? Признаюсь честно, именно это и было истинной целью нашей сегодняшней встречи, и лишь досадное недопонимание меж нами не позволило...
- Помедленнее, господа, помедленнее! И, если это возможно, покороче.
Отодвинув от себя вазочку с безе, Герт повертел в руках конверт с вензелем Нобелей, и вопросительно вскинул брови.
- Эммануил Людвигович хотел бы устроить встречу с его сиятельством, на предмет взаимовыгодного разговора.
- Вот как.
Аккуратно положив его перед собой, сестрорецкий директор потер мочку уха, размышляя. Нобели, это ведь не только производство динамита и Бакинские нефтяные промыслы, это еще и несколько заводов, свой железнодорожный и морской транспорт, и многое, многое другое.
- Спиридон, присядь.
То, что охранитель Герта оставил в покое их шеи, безымянным "почтальонам" особой радости не принесло - потому что, усаживаясь, он расстегнул свой сюртук и поправил кобуру с пистолетом. Да и глаза - спокойные и внимательные, внушали доверие. К словам. Такой если сказал - изувечу, обязательно так и сделает. Да и насчет убийства явно не шутил.
- Ну что же, господа, мы действительно не поняли друг друга. Письмо будет передано по назначению, и... Я и в самом деле больше не переманиваю мастеровых. Его сиятельство запретил, увы.
Про себя же станкостроитель злорадно ухмыльнулся. Ему и не надо больше никого переманивать - за него это с успехом делали слухи о порядках и жаловании на всех, без исключения, заводах компании. Не хочешь терять мастеровых высокого разряда - изволь заводить у себя порядки, схожие с сестрорецкими. А не хочешь или не можешь тратиться на мастеровщину, так не удивляйся, что сложные заказы делать некому. Впрочем, на этот случай всегда можно обратиться в Сестрорецк - поди уж все знают, где можно заказать самые лучшие в империи штампы, оснастку или станки. А то и не только в империи - кое в чем сестрорецкие станки превзошли и немецкие, от господина Круппа. Правда, до швейцарских все же пока не дотягивают. Так это только пока!
- Всего наилучшего!
- Взаимно, господа.
Провожая взглядом поспешно откланявшихся гостей, чуть было не испортивших ему целый час обеденного времени, закоренелый чревоугодник засунул письмо во внутренний карман и с нескрываемым любопытством поинтересовался у своего спутника:
- Спиридон, а случись что - и в самом бы деле пристрелил этих господ?
- Точно так, Иммануил Викторович.
- Так ведь потом следственная часть, тюрьма, каторга?!
- Первые две точно, а вот до каторги бы я не доехал.
- Отчего же?
- Его сиятельство так сказали. Еще добавили - что, мол, не время по каторгам прохлаждаться, когда дел невпроворот.
- Вот значит как? Ну а если, не дай бог, оплошку допустишь, и со мной что непоправимое? А?
- Ну...
Богатырь в господской одежде неожиданно замялся. Поглядел по сторонам, вздохнул, и все же ответил правду.
- Тоже до каторги не доберусь. Его сиятельство на этот счет тоже кое-что говорил - что проще и безболезненней будет застрелиться самому. Так что, Иммануил Викторович, больше мы к вам людей так свободно подпускать не будем - не взыщите. Я и так по шапке получу, за сегодняшнее.