48
Nabokov V. The Eye / Transl. by D. Nabokov in collab. with the author. New York: Phaedra Publishers, 1965.
(обратно)49
Первый абзац предисловия, опущенный в переводе, таков:
«The Russian title of this little novel is SOGLYADATAY (in traditional transliteration), pronounced phonetically „Sugly-dart-eye“, with the accent on the penultimate. It is an ancient military term meaning „spy“ or „watcher“, neither of which extends as flexibly as the Russian word. After toying with „emissary“ and „gladiator“, I gave up trying to blend sound and sense, and contented myself with matching the „eye“ at the end of the long stack. Under that title the story weaved its pleasant way through three installments of „Playboy“ in the first months of 1965».
(обратно)50
Амбрасьянцы (или амбракиаты) — жители Амбракии, древнего города на севере Греции.
(обратно)51
Пять долларов — не случайная для Набокова цифра: он любил рассказывать, что за свой первый перевод (Кэррол Льюис. Аня в стране чудес / Пер. с англ. В. Сирина. Берлин: Гамаюн, 1923) он получил 5 долларов — сумма в те времена немаленькая (см.: Boyd Brian. Vladimir Nabokov. The Russian Years. P. 197). По мнению Г. Барабтарло, здесь в подлиннике, вероятно по недосмотру, пропущено слово «миллионов» или даже «миллиардов» — в Германии была в то время баснословная инфляция.
(обратно)52
Фамилия мужа Евгении — Хрущев.
(обратно)53
Nabokov V. Despair. New York: G. P. Putnam's Sons, 1966.
(обратно)54
В IX главе «Отчаяния» Герман, смутно надеясь, что сумеет укрыться от полиции в СССР, разражается неумеренными комплиментами в адрес советского строя (и, в частности, литературы): «О, как я лелею надежду, что /…/ книга моя найдет себе сбыт в СССР! /…/ Посему думаю, что советской молодежи будет небесполезно прочесть эту книгу и проследить в ней, под руководством опытного марксиста, рудиментарное движение заложенной в ней социальной мысли».
(обратно)55
Имеется в виду стихотворение «Home» («The Trinity Magazine» (Cambridge). 1920. Vol. 5. № 2. P. 26). В том же году молодой Набоков напечатал еще одно английское стихотворение, «Remembrance», но уже в Лондоне («The English Review». 1920. № 144. P. 392).
(обратно)56
To есть: по всей Британии с Юга до Севера. Бурнмут (Bournemouth) — приморский город на юге Англии, Твидмут (Tweedmouth) — курортный городок в Шотландии, в устье реки Твид, влившийся в город Бервик-на-Твиде.
(обратно)57
Подробное сравнение «Отчаяния» и двух его английских переводов, сделанных Набоковым, см.: Proffer С. From «Otchaianie» to «Despair» // Slavic Review. New York. XXVII. № 2. 1968. P. 258–267 и Grayson J. Nabokov Translated. P. 59–82. «Весьма существенный пассаж» находится в 3 главе и занимает почти две страницы, в нем Герман подробно рассказывает о своих сексуальных отношениях с Лидией и о возникшем в нем раздвоении. Этот, по утверждению Набокова, исключенный из русской редакции отрывок, а также многочисленные добавления, сделанные в английском тексте, дают дополнительные намеки на душевную болезнь Германа[926].
(обратно)58
Ср. примеч. 2 к предисловию к «Приглашению на казнь». Кроме того, возможно, Набоков имеет в виду рецензию М. Цетлина на другой свой «немецкий» роман, «Король, дама, валет», в которой тот писал: «Стремление к выразительности во что бы то ни стало, к подчеркиванию, к заострению и, увы, к огрублению художественного материала — вот методы экспрессионизма» («Современные записки». Кн. 37. 1928. С. 536–538).
(обратно)59
В английском тексте имя героя пишется в соответствии с немецкой орфографией — через два «н», в русском — через одно.
(обратно)60
В письме Ардальона в главе XI: «Эти шуточки, господин хороший, со страховыми обществами давно известны. Я бы даже сказал, что это халтура, банальщина, давно набившая оскомину».
(обратно)61
Речь идет о сцене убийства.
(обратно)62
Речь идет, разумеется, о стихотворении Пушкина «Пора, мой друг, пора…» (1834). Помимо этих «обрывков» Герман в конце VII-й главы (только в английском варианте) перефразирует заключительные строки стихотворения, приспосабливая их к обсуждаемой поездке в Италию: «Long have I, weary slave, been planning my escape to the far land of art and the translucent grape» («Давно, усталый раб, замыслил я побег в обитель дальную искусств и прозрачного винограда»). В этой пушкинской аллюзии Набоков контаминирует упомянутое стихотворение и «Виноград» (1824):
Мне мил и виноград на лозах, В кистях созревший под горой, Краса моей долины злачной. Отрада осени златой. Продолговатый и прозрачный. Как персты девы молодой.