Владимир вошел в арку и увидел тесный двор с несколькими деревьями и маленькой детской площадкой. Двор был проходным – другая арка вела из него на Малый Трехсвятительский. Из машин тут стояли лишь старенький желтый «Москвич» да еще серебристый джип «Тоета».
Поднявшись на третий этаж, Осташов остановился у обшарпанной деревянной двери, которая хранила на себе следы неоднократных взломов и последующего врезания новых замков. На месте, где должна была быть кнопка звонка, торчали два провода, обмотанных рассохшейся, покрытой жирной пылью изолентой. Какая публика обитает за такими дверями, известно. Владимир постучал, и через несколько секунд со словами: «На просмотр?», его впустил в квартиру на удивление чисто выбритый человек в отличном темном костюме и галстуке. В руке он держал веник.
Осташов вошел. Просторную прихожую тускло освещала бутылка. То есть освещала, конечно, лампа – обычная, свисающая с высокого потолка электрическая лампа, но поскольку она, наподобие сувенирного кораблика, была заключена в уемистую винную бутылку с неровно отколотым дном, то получалось, что свет исходил именно от бутылки. Владимир повел взглядом направо и налево. Кроме настенной вешалки с отломанными крючками, которые были без затей компенсированы вбитыми рядом толстыми гвоздями, и пустой коробки от телевизора, в холле ничего больше не было.
– Вы бы знали, что тут раньше творилось, – сказал человек в костюме, скуластое лицо которого в этот момент резко выхватил из окружающего полумрака прожекторный пучок света, струящийся вниз из ствола бутылки-абажура. Осташов снова посмотрел на странный абажур, потом на скуластое лицо, а затем заглянул за него – в приоткрытую дверь, ведущую в комнату, и увидел в комнате окно на улицу. Одна из секций окна напоминала фантастическую, квадратно разинутую пасть: из рамы острыми зубами торчали треугольники разбитого стекла.
– Проходите, – посторонился человек в пиджаке и, выставив для рукопожатия запястье, вместо ладони, добавил:
– Камиль Петрович. Извините, руки грязные, убираю тут немножко.
Отрекомендовавшись со своей стороны, Владимир прошел в комнату.
– Да-а-а, – сказал он. – Бывает хуже, но реже.
Рваные, заляпанные обои, колченогая, изодранная мебелишка, раздавленные прямо о паркет окурки, кругом клочки газет и целлофана, пивные крышки, рыбные хвосты и всякая подобная дрянь, по углам – множество пустых бутылок; комната производила удручающее впечатление. Но что Осташов сразу по достоинству оценил, так это чудесный вид из пыльного окна, выходившего в переулок: напротив, через дорогу, росло большое раскидистое дерево, и стояла в строительных лесах небольшая православная церковь, маленький купол которой (со свисающим ржавым крестом) располагался как раз на уровне взгляда. Картина создавала какое-то особенное настроение, вселяла в душу безмятежность и мир.
Камиль Петрович стал подметать пол.
– А клиент когда придет? – спросил он.
– Да вот должен подойти, – ответил Осташов. – А ваш клиент, я имею в виду, хозяин квартиры, он, я так смотрю…
– Ну, а что? Какой есть.
– Ну, да, понятно. А где он?
– Да… Он, это, отошел прогуляться с моим напарником. Я подумал, чего им тут мешаться, толпу создавать? Но вообще, если квартира покупателю понравится, мы можем совершить сделку и без хозяина. У меня уже есть от него доверенность на продажу.
– Ясно… А почему квартира так дешево продается?
– Все нормально, не волнуйтесь, и по документам все чисто, без проблем. Я бы и сам купил эту квартиру, но у меня просто нет времени возиться, ремонтировать… Потом же, ее отремонтируешь, еще надо искать хорошего покупателя. Конечно, тут бы лоск навести, она бы по другой цене пошла. Но времени нет. А мне нужно быстро деньги – и вперед, за следующую квартиру браться: у меня есть на примете один вариант расселения, и мне срочно деньги надо. Вообще, работы по Москве – только успевай.
Камиль Петрович зачерпнул в объемистый совок порцию мусора, сметенного в кучу в центре комнаты, отнес его в прихожую и опрокинул в коробку от телевизора. Повторив процедуру несколько раз и покончив с кучей, а также выбросив пустую вино-водочно-пивную посуду, он, брезгливо поморщившись, закрыл коробку.
– Пойду, руки помою, – сказал Камиль Петрович.
– А я спущусь вниз, – сказал Владимир, – посмотрю, может, покупатель подъехал. Да, Камиль Петрович, вот еще что: если вдруг покупатель спросит о цене…