В шестом классе образумившегося Владимира наконец приняли в пионеры. В 1968 году Путин закончил восемь классов и по тогдашним правилам мог дальше не учиться, а например, как и отец, пойти работать на завод. Однако его родители очень хотели, чтобы сын стал инженером. По их настоянию Владимир продолжил учебу в 281-й средней школе в Советском переулке. Она считалась элитарным учебным заведением с химическим уклоном. Разумеется, Владимиру предстояло еще сдать вступительный экзамен, а, как рассказала одна из его первых учительниц Вера Малышкина в интервью еженедельнику «Собеседник», по химии он отнюдь не блистал успехами. Поэтому на экзамене он намеренно подсел к своему другу Славе Яковлеву, гораздо лучше разбиравшемуся в ней.
Первая классная руководительница Путина Минна Моисеевна Юдицкая позднее эмигрировала в Израиль. Еще две его учительницы Тамара Стельмахова и Вера Малышкина жили в Санкт-Петербурге и каждому, кто пожелал их выслушать, сообщали, что пятнадцатилетний Путин был очень старательным учеником, но вовсе не отличником. По физике, химии, математике, геометрии он имел только твердую тройку. Характерно, что он всегда как-то робко улыбался. Одним словом, в глазах учителей он постепенно стал типичным «славным мальчиком». Девочек в его классе было больше, и некоторые, подражая своим сверстницам за рубежом, приходили в школу в укороченных форменных платьях. Одна из них, секретарь комсомольской организации Таня Наприенкова, одно время была влюблена в Путина. Позднее она вышла замуж за немца из ГДР. С тех пор они больше не виделись. Владимир никогда первым не начинал ухаживать; не пил; строгим классным руководительницам ни разу не довелось застать его в туалете с сигаретой.
Путин всерьез увлекался западной музыкой и на вечеринках даже ставил кассеты с официально запрещенными записями песен «Битлз». Он довольно быстро научился играть на гитаре и с удовольствием пел песни Владимира Высоцкого, на исполнение которых властями также было наложено табу.
В еще большей степени Путин интересовался литературой. Его одноклассники хорошо помнят, как на литературных вечерах он при свечах читал стихи. Вполне возможно, что дома он также украдкой читал «самиздатовскую» литературу. Во всяком случае, у него внезапно пробудился интерес к включенному тогда в школьную программу совершенно новому предмету– обществоведению. Занятия же химией и другими естественными науками не доставляли ему никакого удовольствия.
Владимир чуть ли не первым вступил в кружок политинформаторов, активно участвовал в проведении полит-вечеров и охотно выступал с докладами о международном положении в переполненном актовом зале. О его тогдашних политических взглядах почти ничего не известно. У пятнадцатилетнего Владимира были летние каникулы, когда советские дивизии перешли границу Чехословакии и «Пражская весна» погибла под гусеницами танков. Прозвучали робкие голоса протеста против вторжения войск Варшавского договора в социалистическую страну. Появились первые группы правозащитников, сразу же подвергшиеся жестоким репрессиям со стороны КГБ. Однако за рубежом этим людям начали оказывать моральную и политическую поддержку, которой так не хватало предыдущим поколениям диссидентов. Многим из них даже позволили покинуть страну.
В начале семидесятых годов к власти в Ленинграде пришел новый первый секретарь обкома Григорий Романов оказался настоящим сталинистом. А будучи самым молодым членом всемогущего Политбюро, мечтал о посте генерального секретаря. В своей вотчине он объявил беспощадную войну конформистам, диссидентов преследовал с такой яростью, что превзошел в этом остальных региональных партийных руководителей на всей обширной территории Советского Союза. По его инициативе судьи выносили самые суровые приговоры за одно только чтение «самиздата». Писатели, художники, актеры и музыканты-неформалы, в шестидесятые годы еще пользовавшиеся полученной в «период оттепели» относительной свободой творчества, начали один за другим покидать Ленинград.
Высокомерный партийный босс откровенно наслаждался фактически неограниченной властью. На свадьбу дочери он взял из специального хранилища Эрмитажа драгоценнейший фарфоровый сервиз XVIII века, который был разбит пьяными гостями. В конце концов сведения о его разнузданном поведении дошли до хозяев Кремля. Он стал для них бельмом на глазу, и не случайно через десять лет новый генеральный секретарь Горбачев, объявив войну с коррупцией, начал именно с Григория Романова. В наши дни эта некогда одиозная фамилия благополучно забыта, но в 1985 году Романов вполне мог быть избран генеральным секретарем. Горбачеву и поддерживавшему его КГБ пришлось использовать все свои возможности, чтобы помешать приходу к власти в стране партийного функционера из Ленинграда, который всерьез намеревался вновь бросить вызов США и продолжать гонку вооружений.