— Успокойся, — попросил его Директор. — У меня есть план.
— На Ларине основанный, да?! — раздражённо спросил Владимир Вольфович. — Эту дрянь ты придумал для времени ПОСЛЕ развала Советского Союза предателями и недоумками! А это значит, что ты один из них!!! Подонок, задушу!!!
— Успокойся! — прикрикнул на него Директор. — Найди воспоминания о… о времени, когда я отлёживался на больничном осенью двадцать третьего. Если верно помню, я смотрел тогда длинную серию видеороликов. Там говорилось о разных генсеках и о том, как они проявили себя у власти.
— Да чихал я на твои объяснения! — не пожелал успокаиваться Жириновский. — Россия потеряет огромные территории! Это же коллапс! Катастрофа! Десятки миллионов умрут или сбегут!
— СССР потеряет, а Россия — нет, — ответил на это Директор.
— Ты меня прекрасно понимаешь, — поморщился Владимир Вольфович. — Территориальных потерь, сокращения сфер влияния — всего этого нельзя допустить!
— Придётся потерпеть, — вздохнул Директор. — Этого не изменить, увы. Но можно существенно снизить масштаб ущерба, а затем сделать так, что наши геополитические враги сильно пожалеют, что не поспособствовали сохранению СССР…
— Опять про свой план! — махнул рукой Жириновский.
— Теперь это наш план, — покачал головой Директор, перемешав бумагу в тазике рукой. — И нужно поэтапно реализовывать его, уже сейчас. Улики мы устраним, а вот проблема с сертификатами останется. Она помешает нам баллотироваться в народные депутаты в 87 году.
— Как ты это отменишь? — спросил Владимир Вольфович. — Уже ничего не изменить! На моей репутации несмываемое пятно!
— Смываемое оно или несмываемое — это вопрос дискуссионный, — не согласился с ним Директор и взялся за новую «нетленку». — Надо просто подумать и выработать решение.
Компетентные органы об этом инциденте, несомненно, хорошо знают, но, по версии Директора, отдали это на откуп самой Инюрколлегии. Как ни посмотри, дело мелкое, суммы маленькие, поэтому на новые отверстия в погонах никак не тянет.
И вариантов, как бы выпутаться из этого переплёта, на первый взгляд, нет.
Любое заметное движение Жириновского будет решительно пресечено одним-единственным письмом из Инюрколлегии.[7]
«Они даже могут помешать „историческому пути“ Жириновского — просто прислать письмо в издательство „Мир“ и прикончить его возможную карьеру», — подумал Директор, разрывая листы из труда Войновича. — «Но они, в рамках „исторического пути“, этого делать не стали. В точном соответствии со старинным советским принципом „далеко не пускать, но и в яму не загонять“ — это, как я понимаю, он и есть».
— Я не вижу никаких решений! — панически воскликнул Жириновский, схватившись за голову. — Мы ничего не сделаем!
— Думай! — потребовал Директор, а затем его разум уцепился за краешек промелькнувшей мысли. — Так, подожди…
— Это я придумал!!! — воскликнул заулыбавшийся Владимир Вольфович. — Да! Это я придумал!
Уверенности, что это была не его мысль, у Директора не было, но он не стал спорить.
— Да-да, это была моя мысль! — напирал Жириновский.
— Но почему ты решил, что это хорошая идея? — спросил Директор. — Там ведь и убить могут.
— Могут, — согласился зеркальный собеседник. — Но есть идеи получше?
Директор задумался, надеясь, что выработает хоть какое-нибудь альтернативное решение.
— Ты прав, — сказал он, закончив с очередной перепечаткой. — Идей получше нет. Но хотелось бы минимизировать риски. А Афганистан — это экстремальный риск.
— Это нужно для спасения России! — воскликнул Жириновский. — Ради этого я готов рискнуть! А ты готов? Готов поставить на кон свою педагогическую душонку, а?!
— Но нам нужно достичь предварительных договорённостей, — предупредил его Директор. — Первое — действуем исключительно по моему плану. У тебя нет вообще никакого плана, а лишь одни эмоции. Второе — никаких больше диссидентов и их тупой литературы. Я знаю, на кого и зачем они работают или начнут работать позднее, поэтому доверия им нет и не может быть. Третье — сначала думаем, а затем действуем. Не наоборот.
— А почему это я должен тебя слушаться?! — возмутился Жириновский. — Думаешь, разбираешься в жизни лучше, чем я?
— Не думаю, а знаю, — ответил на это Директор. — Твоя задача — «прожить» все мои воспоминания, а я сделаю это с твоими. Я не знаю, сколько времени это у нас займёт, но мы должны это сделать.
7
Об истории Жириновского с Инюрколлегии — № 131 газеты «Вечерняя Москва», от 9 июля 1987 года, в рубрике «Возвращаясь к напечатанному», в статье «Почему промолчал секретарь партбюро?», на второй странице, сообщает, что в 1985 году, через два года после увольнения Жириновского, председатель Инюрколлегии информировал руководителей издательства «Мир» о проступке Владимира Вольфовича, то есть, об инциденте с сертификатами Внешпосылторга. У меня есть гипотеза: возможно, Жириновский всерьёз закусился с кем-то из Инюрколлегии, но не с начальством (иначе бы был поднят шум ещё в 83 году и уехал Жириновский этапом, за незаконный оборот валюты), из-за чего этот кто-то пытался ему насолить даже спустя два года — лично председатель написал письмо. В самой статье написано, что письмо из Инюрколлегии в редакцию «Вечерней Москвы» поступило весной 1987 года, после публикации номера 117 от 23 мая — в статье «Прошу выдвинуть меня…» освещался моветон с предложением Жириновского своей кандидатуры в нардепы от издательства «Мир». Должен пояснить, что тогда считалось, что это коллектив должен выдвинуть кандидата, а тот скромно принять это, ну, потому что он очень скромный, весь такой хороший, со всеми здоровается, бабушкам улыбается, трудяга-парень и вообще большой молодец. А Жириновский такой, по версии издания, вышел и говорит: «Товарищи, неужели вам все равно, кто будет нашим депутатом? Мы даже одну кандидатуру толком не обсуждаем — отмалчиваемся. И почему она у нас только одна? Прошу еще и меня выдвинуть…» В те времена весь интернет содержался в газетах, поэтому в Инюрколлегии не могли не прочитать эту статью. А дальше руководство использовало мощь «четвёртой власти», чтобы сбить Жириновского на взлёте — одним письмом. Но вообще, если рассмотреть сам удар по нему, то это было сделано очень красиво: тут и подмачивание его репутации, и изобличение «волка в овечьей шкуре», и абсолютно никаких последствий для Инюрколлегии. И когда Жириновский выдвигался в президенты РСФСР в 1991 году, от партии ЛДПСС, это не могло не сказаться на итоговом количестве голосов — вся Москва (и не только она, потому что «горячие» сюжеты нередко перепечатывались в региональных изданиях) читала эту историю с Инюрколлегией. В общем, интрига в советско-византийском стиле, с многоэтапным нанесением безответного ущерба жертве.