Он уже узнал, что Жириновский знает, что может делиться своими воспоминаниями — он способен «вытаскивать» их из глубин памяти.
— А зачем? — спросил Владимир Вольфович.
— Затем, что у нас есть противоречия, — объяснил Директор. — Тезис и антитезис. Мы либо будем вечно бороться, топчась на месте, либо достигнем…
— … синтеза, — закончил за него Жириновский. — Но я не хочу!
— Это придётся сделать, — покачал головой Директор. — Ты не хочешь исчезать и я не хочу. Но победить друг друга мы не можем — война изначально обречена закончиться ничем, кроме ущерба нашей общей цели. А ещё это чем-то похоже на диссоциативное расстройство личности. А это тяжёлый медицинский диагноз. И я предлагаю пойти на то, что не выгодно ни мне, ни тебе, но, в каком-то смысле, справедливо.
— Где ты здесь справедливость увидел, подонок?! — вскипел Жириновский. — Ты украл моё тело!
— Я ничего и ни у кого не крал, — ответил на это Директор. — Кража подразумевает умысел. У меня умысла оказываться здесь не было — если ты видел мои последние мгновения, то должен знать, как я встретил смерть и что я думал. Я рассчитывал на покой, ну или хотя бы на ничто, на Пустоту, но мне не дали ничего, кроме твоей оболочки и тебя в ней.
Владимир Вольфович хмуро смотрел на него из зеркала и молчал.
— Я тоже проиграл, — заключил Директор. — У меня была потаённая надежда, существовавшая вопреки здравому смыслу, что я встречусь с ней, наконец-то, если правда всё то, что попы говорили о загробном мире. Но я не получил ничего.
— Значит ли это, что бога нет? — спросил Жириновский.
— Мою позицию ты знаешь, — тяжело вздохнул Директор. — Никаких ангелов, демонов, бога или дьявола — я не видел никого. Заседание в Инюрколлегии было похоже на ад, поначалу, но это быстро прошло.
— Чёрт подери… — тоном обречённого проговорил Жириновский.
Директор молчал. Всё и так предельно понятно — они общаются не только словами, но и мысленными образами, поэтому его собеседник понял даже то, чего нельзя выразить словами. Оттенки эмоций, отсылки к посторонним воспоминаниям, связанным с темой беседы лишь косвенно, но дополняющим общую картину — всё то, что передаётся языком лишь в очень ограниченных пределах.
С одной стороны, это даёт полное понимание, а с другой — они практически не способны ничего утаить друг от друга. Это как тюремная камера на два разума…
— Ладно, — произнёс, наконец-то, Владимир Вольфович. — Дружить с тобой я не буду — ты отвратительная личность, но буду пересылать тебе свои воспоминания и «переживать» твои.
— А я тогда улажу все оставшиеся вопросы с Инюрколлегией, — кивнул Директор. — Будем работать — притрёмся. Посмотришь мои воспоминания и осознаешь ещё, что я — не худший из людей, ха-ха-ха…
*СССР, Московская область, г. Москва, улица Каланчевская, дом 11, 21 апреля 1983 года*
— Вот и всё, — произнёс Анатолий Павлович, заглянув в трудовую книжку. — Впервые такое делаю…
В ней написано: «Уволен по собственному желанию, ст. 31 КЗоТ РСФСР».
Директор никогда до этого не увольнялся по собственному желанию и вообще, не увольнялся ни по чьему желанию.
Он окончил школу в 1975 году, с серебряной медалью, в 1978 был уволен в запас из армии, в 1983 году окончил педагогический институт и в том же году был направлен, по распределению, в 13-ю школу Липецка.
С тех самых пор он работал в той же школе — в 1987 году он получил первую квалификационную категорию, в 1991 году стал завучем, в 1993 получил высшую категорию, а в 1996 году стал директором.
Его трудовая книжка из прошлой жизни — это отражение его карьерного роста и ничего более.
У Жириновского же в трудовой обозначен некий «Советский комитет защиты мира», а также «Иностранная юридическая коллегия».
«А теперь нам только одна дорога — в Афган», — подумал Директор с сожалением. — «Есть способы, как это устроить, но нужна тщательная подготовительная работа».
Жириновский служил в политуправлении штаба Закавказского военного округа, офицером по призыву, с 1970-го по 1972-й — в политотделе, пропагандистом, но, к счастью для них с Директором, он владеет фарси, распространённым в Афганистане.
Именно по этой линии и можно попасть в ОКСВА,[8] потому что в ином качестве уже поживший Жириновский, которому сейчас 36 лет, но очень скоро, 25 апреля, день рождения, вряд ли годится.
«Пока обед, нужно прогуляться, а затем снова сюда», — подумал Директор и посмотрел на здание Инюрколлегии.
Он, в процессе оформления «по собственному», побеседовал с председателем, Германом Викторовичем Гавриным — договорился о положительной характеристике с предыдущего места работы.
8
ОКСВА — аббревиатура расшифровывается как «ограниченный контингент советских войск в Афганистане». В составе ОКСВА находились 40-я общевойсковая армия, ВВС 40-й армии (в 79 году назывались 34-м смешанным авиакорпусом), отдельные авиаполки, спецвойска боевого и тылового обеспечения, дивизион сторожевых кораблей, а также спецназ «Кобальт» МВД СССР (с 80 по 83 год). Также там постоянно присутствовали погранвойска и спецназ КГБ, но у них был свой центр управления, поэтому формально, подразделения КГБ в состав ОКСВА не входили. Всего через Афганистан прошло около 620 000 советских военнослужащих, но единовременная численность контингента колебалась от 65 до 120 тысяч военнослужащих. В 1983 году общая численность ОКСВА насчитывала 90 936 человек, из которых военнослужащих — 88 900 человека, но пик численности личного состава был достигнут в 1986 году — 108 786 человек, из которых — 105 977 военнослужащих. Данные о численности ОКСВА взяты из статьи Е. Г. Никитенко в БРЭ 2004–2017.