Уж кто-кто, а Директор прекрасно знал, что это такое — когда твои долгосрочные планы рушатся, как песочные замки под приливными волнами, когда обстоятельства безотлагательно требуют действий, а ты испытываешь острый дефицит информации, и когда неожиданно вмешиваются абсолютно непредсказуемые события, пускающие насмарку труд всей твоей жизни…
И Сталин — это не квантовый суперкомпьютер,[4] он точно так же страдал от всех этих факторов, поэтому просто не мог планировать на десятилетия вперёд. И уж точно он не мог спрогнозировать, к чему приведут все эти кадровые решения, довольно-таки безобидные в период их принятия.
Это нисколько не умаляет масштаба его личности, но избавляет от мифологизации, свойственной и его ненавистникам, и его сторонникам.
Директору нравится позиция Дэн Сяопина в отношении Мао Цзэдуна: "70 % хорошего и 30 % плохого". Подобное разделение успехов и провалов, по мнению Директора, верно и в отношении Сталина.
Его фигура не требует ни безоговорочной любви, ни безоговорочной ненависти — она требует лишь честного учёта всего, что он сделал, и понимания, что и великие могут ошибаться.
«И всё, что происходит сейчас — это эффект бабочки от Рэя Брэдбери», — подумал Директор. — "Последствия великих ошибок, допущенных в ходе выполнения великих задач, поставленных в эпоху великих перемен".
Сейчас, по его убеждению, на дворе эпоха великих перемен — и любая ошибка будет иметь последствия, которые проявятся через десятки и сотни лет.
«Но у меня, к счастью, уже есть видение общих черт отличного плана, который следует очень тщательно проработать…»
— Владимир Вольфович, — позвал его Виктор Дмитриевич. — Партеечку в шахматы?
— Ждал, когда вы спросите… — доброжелательно улыбнулся ему Директор.
*СССР, Московская область, г. Москва, Большая Сухаревская площадь, 19 апреля 1983 года*
— Эх… — вдохнул Директор свежий воздух, совершенно не пахнущий карболкой и хлоркой.
Теперь ему нужно ехать домой к Жириновскому, чтобы окончательно «принять дела», но сначала ему хотелось прогуляться по Москве, в которой он очень давно не был.
Слышны редкие гудки, скрежет трамвая, гул моторов «Москвичей» и «Жигулей» — машин на улицах много, но уж точно не так много, как в «той» Москве…
«Эту» Москву не мог увидеть и услышать снова никто из современников Директора, поэтому ему захотелось насладиться давно забытой атмосферой столицы СССР, прекрасной в это время года.
Ощущение второй молодости, не психологической, но физической, навесило на лицо Директора дурацкую улыбку.
Он увидел четыре автомата газированной воды АТ-101М и сразу же испытал острое желание вновь, впервые за десятилетия, попробовать газировки.
Подойдя к свободному автомату, он достал из кармана портмоне и нашёл в нём две монеты номиналом в три копейки.
Вставив первую монету, он ополоснул стакан, поставил его в окно выдачи и нажал на кнопку.
Дождавшись, когда в стакан выплюнуло сироп «Дюшес», Директор вовремя убрал его и пропустил газированную воду мимо стакана.
Медсестра, стоящая у соседнего автомата, посмотрела на него неопределённым взглядом, но ему было всё равно и он продолжил заниматься своим делом.
Вставив в приёмник вторую монету, он вновь поместил стакан в окно выдачи напитка и нажал на кнопку, помеченную, как «Дюшес».
В стакан плюнуло сиропом, а затем залило всё это газированной водой.
Директор вспомнил, что в автомат подаётся обычная водопроводная вода, поэтому напрягся, но затем, подумав, рискнул отпить.
Но он не ощутил никакого металлического и химического привкуса, а также «ароматической палитры воды из бассейна».[5] Это нормальная вода, ровно такая же, какой он её помнил.
«Наверное, это как-то связано с тем, что водопроводные трубы новые или их вовремя ремонтируют», — предположил он, а затем выпил газировку залпом. — «Ну и, наверное, очистные станции работают на полный проектный цикл, а не „упрощены“ до предела…»
Вернув стакан на положенное место, Директор развернулся и пошёл по Садово-Спасской — ему нужно в переулок Докучаев, в дом № 19. В паспорте есть запись, что Жириновский прописан там.
Существует риск, что это просто прописка, а живёт он в каком-то другом месте, но проверяется это легко — ключом, найденным во внутреннем карман пиджака.
По пути он старался не пялиться на людей, но получалось у него это очень плохо.
4
О безошибочности квантового суперкомпьютера — Директор слишком переоценивает это теоретически возможное устройство, потому что даже самый мощный квантовый суперкомпьютер, даже если его каким-то образом построят, будет подвержен части из упомянутых факторов. Как минимум, над ним будет довлеть ограниченность информации — он будет вынужден выдавать результаты на основе неполной картины, особенно когда речь идёт о политике, где искажённая или заведомо ложная и запоздалая информация — это не просто обыденность, а норма. Также над ним будет довлеть общая непредсказуемость будущего и конфликт целей. Последнее — это когда люди делают запрос «помоги объегорить такого-то так, чтобы нам за это ничего не было и мы оказались в шоколаде». И квантовый суперкомпьютер выдаст оптимальное решение, но оно, после реализации, создаст новую волну непредсказуемости, которая приведёт к созданию ситуаций, в части которых заказчик, так или иначе, пострадает. Это потому, что выигрыш в одном направлении, почти всегда означает проигрыш в другом или даже других. Тем не менее, когда или если квантовый суперкомпьютер будет создан, он позволит значительно повысить точность решений, но принимать их, всё равно, будут люди.
5
Запах воды из бассейна у современной водопроводной воды — в нашей с тобой, уважаемый читатель, действительности, в водопровод добавляют аммонийные соединения, чтобы продлить срок дезинфекции, так как эти соединения, при реакции с растворённым в воде хлором, образуют хлорамины, более стабильные соединения, чем свободный хлор. Последний, по факту, разрушается за несколько часов, под действием света, из-за температуры и органических веществ в воде. А вот хлорамины держатся в воде от суток до нескольких дней, что выгодно, когда у тебя водопровод засран и чего там только нет. В СССР особого смысла использовать хлорамин в городском водопроводе не было, потому что коммуникации находились в сравнительно новом (в 50-е годы начали массово строить и строительство продолжалось вплоть до конца существования СССР) состоянии и работали исправно, а вода проходила полный цикл очистки. Впрочем, технология была известна, но применяли её, как правило, на закрытых объектах, типа военных частей, кораблей, на некоторых заводах, а также точечно, в случаях, когда было подозрение на вторичное бактериальное загрязнение, при профилактических работах и когда речь шла об участках со старыми трубами. Сейчас на такую полномасштабную поддержку коммуникаций просто нет средств, поэтому найдено такое решение — долгоиграющий хлорамин. Впрочем, "берём самое лучшее у Запада" — в США активно применяют хлорамин (до 25 % гордых американцев получают воду, очищенную именно им), потому что в больших городах трубы старые, с ни с чем не сравнимым вкусом исторической демократии, поэтому чистого хлора для очистки воды в них уже давно недостаточно. Кстати, есть расхожее мнение, что «запах бассейна» — это запах растворённого в воде аммиака, который содержится в моче, поэтому подразумевается, что в бассейны систематически ссут. Не буду смело утверждать, что в бассейны никто не ссыт, но вот тебе успокоительный вариант объяснения многолетней стабильности «запаха бассейна» — хлорамины. Но вообще, чтобы ты точно лёг спать спокойно, сообщаю тебе, что вероятность искупаться в обоссанном бассейне равна примерно 95,5 %. Кто-то, нет-нет, но поссыт, специально или случайно, поэтому на неосквернённую воду можно даже не надеяться. Исследования в США и Канаде, например, показали, что, в среднем, в 830 000-литровом бассейне содержится от 30 до 80 литров настоящей человеческой мочи. Мне хочется верить, конечно, что это у американцев просто энурез федерального масштаба, а у нас это всё исключительно хлорамины в водопроводной воде, но…