Володя Акимов в течение пяти лет поступал во ВГИК. А когда наконец поступил — и именно на режиссерский, и именно к Михаилу Ромму, как мечтал, — его с первого курса взяли в армию.
Каждый искал себя в деле, которое могло стать любимым. Друзья разглядели талант у Владимира и подсказали правильное решение. Инна Кочарян вспоминает, что Высоцкий как-то сказал ей:
— Если бы не Лева и Толян, я бы остался в строительном.
Настало время напряженной подготовки к поступлению в театральную студию. Владимир возобновил занятия в кружке у Богомолова. Занимались когда угодно и сколько угодно. Это было время одержимого ученичества... Ставили самое разное: и сцены, и спектакли, большие и маленькие. Кружковцы все делали сами, начиная от костюмов и заканчивая декорациями. Сцены как таковой не было, действие шло прямо на полу, это создавало ощущение настоящей студийности. Постановка по Чехову — «Из записок вспыльчивого человека» — была настоящим, полноценным спектаклем, с декорациями, костюмами, бутафорией, музыкой (он шел под «Свадебный марш» Мендельсона). Нина Максимовна, впервые пришедшая на репетицию, была приятно удивлена уверенной игрой сына. После репетиции она спросила у Богомолова:
— Может ли Володя посвятить свою жизнь сцене?
— Не только сможет, а должен! У вашего сына талант!
Богомолов стал целенаправленно готовить Владимира к вступительным экзаменам на актерское отделение Школы-студии им. Немировича-Данченко при МХАТе — предмет мечтаний многих абитуриентов, жаждущих стать актерами. На экзамен по специальности Высоцкий выбрал монолог Баяна из «Клопа» В.Маяковского. Выдержав сложнейшие экзамены, 2 июня 1956 года Владимир Высоцкий стал студентом Школы-студии на курсе П.Массальского. Его сокурсниками были Валентин Никулин, Роман Вильдан, Владимир Камратов, ставшие впоследствии ведущими актерами театра и кино.
Теперь можно было рассказать отцу о крутом повороте в судьбе сына...
При поступлении в Школу-студию потребовалась справка от врача-отоларинголога о том, что голосовые связки у Владимира не больны и голос может быть поставлен. Справку врач дал. Однако в характеристике было написано: «...слух — хороший, ритм — хороший, певческого голоса — нет». Так же считала профессор Е.Сарычева, педагог по технике речи. Она практически не занималась с теми, у кого голос был хороший, и с теми, в ком перспективы не видела. Очевидно, на Высоцкого она надеялась, и он эти надежды оправдал, а педагогу был благодарен:
Вы научили нас, молчавших,
Хотя бы сносно говорить,
Но слов не хватит настоящих,
Чтоб Вас за все благодарить...
Благодаря своей актерской одаренности он смог недостатки превратить в достоинства: он сделал свой голос неповторимым «голосом Высоцкого». После смерти Высоцкого анализом его голоса будут заниматься многие исследователи. Вот мнение Марка Захарова, с которым Высоцкий работал некоторое время в одном театре: «Если бы голосовые связки Владимира Высоцкого вибрировали в иной частотной характеристике, пожалуй, и даже наверняка, изменились бы его рифмы, поменялись бы интонации, а стало быть, и темы его песен. Поэт стал бы другим. Но других поэтов много, среди них нетрудно и затеряться, что с успехом делают многие другие».
Вспоминая годы учебы, Высоцкий рассказывал: «...Первый мой учитель был Богомолов, а самый оставивший след у меня в душе, по-человечески, — это Массальский Павел Владимирович. Я у него учился. Он изумительный человек. Я думаю, что он очень на меня воздействовал».
Как воспитатель П.Массальский был довольно демократичен.
Вспоминает театровед Б.Поюровский: «На других курсах было строго насчет выпить, а на этом — очень просто. Правда, Павел Владимирович в то время уже болел и говорил мне, что после шести часов нельзя пить даже чай, только стакан кефира. Но из-за того что он выпивал когда-то, был снисходителен к этому. И, конечно, студенты тоже грешили, срывы имели место. Но Павел Владимирович все так «замазывал», что ничего не оставалось. Не только в отношении к Володе — к любому своему студенту. Павел Владимирович был человеком несказанной доброты, редкого благородства».