В мае 62-го года Высоцкий, «прощенный за грехи», возвратился в театр Пушкина и начал репетировать сразу в нескольких спектаклях. Театр в постановке Б. Равенских готовил «Поднятую целину». Высоцкому предложили роль секретаря райкома — роль, на которую безуспешно пробовались несколько актеров. Роль получилась. Он делал ее сочно, органично и с явным удовольствием. Однако по мере репетиций спектакль превысил временные нормы, и режиссеру от этой роли пришлось отказаться.
Кроме того, он продолжал играть в массовках в «Свиных хвостиках», в «Доброй ночи, Патриция», в «Романьоле». В «Аленьком цветочке» вернулся к удачно исполняемой им роли Лешего.
В то время театр подготовил новый спектакль по пьесе К.Финна «Дневник женщины». Высоцкий играл роль шофера Саши — простого, хорошего парня, который любит не менее хорошую девушку. Роль с игрой на гитаре, с песнями проходила через всю пьесу — Высоцкий появлялся в пяти картинах, так что у него был законченный образ. Фактически у него это была единственная приличная роль в этом театре, все остальное — вводы, эпизоды.
В июне 62-го, по окончании сезона, театр выехал на гастроли по Уралу — в Свердловск и Челябинск. Повезли туда несколько премьер, в том числе «Дневник женщины» и «Свиные хвостики», в которых был занят Высоцкий. Как в насмешку, Высоцкий попадает в ту же гостиницу «Большой Урал», где всего лишь три месяца назад жил с труппой Театра миниатюр.
Во время гастролей в Свердловске на телестудии состоялась рекламная встреча с актерами театра, которая транслировалась в прямом эфире. Там была сыграна сцена из «Дневника женщины» — вполне приличный большой эпизод, где Высоцкий исполнял песню, к сожалению не свою — «Думы мои, думочки — дамочки и сумочки...».
По его собственным словам, гастроли в Свердловске «прошли очень здорово», сам он за 10 дней сыграл в семнадцати спектаклях. Участвовал он и в сборных концертах артистов театра, где мог, во всяком случае, до некоторой степени, самовыразиться. А удовольствия от жизни не было. Все-таки это был не его театр, а Б.Равенских — не его режиссер. Результатом обоюдной неудовлетворенности актера и театра стало то, что в первые же дни приезда труппы в Челябинск Высоцкий «нарушил режим»... Опять нет работы, не на что содержать семью, вот-вот должен родиться ребенок... Как жить дальше?
И опять выручают друзья...
Левон Кочарян — второй режиссер фильма по роману К.Симонова «Живые и мертвые» — приглашает Владимира без всяких проб на съемки.
Фильм, поставленный режиссером А.Столпером, снимался в ту пору, когда «окопной правде» (был такой осуждающий термин) начали явно предпочитать красивые макеты генштабовских карт. Окопом брезговали, его теснили глобально-вертолетные панорамы линии фронта, грандиозные лавины танковых атак, четкие ритуалы Военных советов. Человек с винтовкой и в обмотках должен был сделать свое скромное дело и занять свое скромное место. Крупный план человеку в обмотках в фильмах почти не доставался.
В противовес этому К.Симонов и А.Столпер решили показать великое равенство всех воевавших. Здесь не было разделения героев на центральных и эпизодических. Поэтому фильм был многолюден и масштабен. Более ста действующих лиц в картине, где рядом с главными героями проходят люди, появляющиеся в двух-трех эпизодах, а то и вовсе безымянные. Но они запоминаются. Зрители увидели живых людей, их поступки и глубину переживаний...
Съемки на натуре проходили в конце сентября 1962 года под Истрой. Для Высоцкого это было очень кстати: и суточные платили, и зарплата шла.
Он сыграл в фильме в трех эпизодах.
В одном из эпизодов группа солдат едет в грузовике, и Высоцкий произносит там единственную свою фразу в фильме. Эпизод был снят точно по тексту романа:
— Значит, совсем оторвались от мира, — рассмеялся шофер.
— Вот это ты точно говоришь, — что отстали от мира, — хлопнув по колену шофера из танковой бригады, сказал Золотарев, — меня, например, взять — я уже почти три месяца за баранку не держался.
— Мало кто за что по три месяца и более того не держался, — отозвался в углу кузова чей-то тонкий веселый голос, — и то пока не жалуемся. Едем да терпим. А он за свою баранку слезы льет...
В грузовике засмеялись...