Отношение к Высоцкому у меня теперь снисходительное и чуть-чуть даже тёплое: как правило, я привыкаю и где-то немного привязываюсь к основательно критикованным мной людям (это вроде духовной связи между палачом и жертвой) и потом при случае даже защищаю их, если кто-то в отношении них, как мне думается, перегибает палку. В конце концов явными ничтожествами и совсем уж уродами я как критик не занимаюсь, а интересуюсь только сложными неоднозначными случаями.
Про фильм «Место встречи изменить нельзя», разумеется, можно сказать много чего нехорошего, но вряд ли значительно больше, чем про массу других популярных фильмов. Я вот недавно пересматривал «Чапаева». Отлично знаю, что это по большей части выдумка и агитка, но до чего прекрасная, особенно марш каппелевцев, контратака Чапаева и его последний заплыв. Серьёзно говорю: я чуть не рыдал над этим героическим мифом. Быть может, однажды и Владимира Высоцкого сделают героем красивого мифа, и люди будут наслаждаться этим мифом, зная, что он — всего лишь миф, то есть выражение не реальности, а мечты о ней, в данном случае — о Высоцком, которого не было. У мифов есть своя нужная функция в обществе: задавать особо притягательные образцы и вскрывать психологическую потребность масс в выдающихся личностях определённого профиля. Ну, поживём — увидим.
21.08.2015:
«В 1990-е Высоцкий был мало востребован. Для верхних слоёв он был каким-то советско-ностальгическим (а моду на это завели не сразу!). Для нижних — слишком критикующим совок, который для нищих был сравнительно не так уж плох. А для средних — слишком идейным, стремительным и политизированным, к чему-то взывающим, и тем не вписанным в обывательский уют.
А вот в 2000-е он как-то опять стал для всех удобен, это надо признать…»
На мешках (ну, матерчатых сумках) Высоцкий появился уже в конце 1970-х — если моя слабеющая память ещё не совсем подводит меня же. В конце 1980-х культ получил второе дыхание в связи с горбачёвской «свободой». В начале 1990-х — таки да — стало не до Вольдемара, вдобавок в связи с ельцинской ещё большей «свободой» новая волна попсы пошла (к ней и Талькова отнесём). И я полностью согласен, что с 2000-х культ великого Высоцкого испытывает дальнейший подъём. Думаю, это обусловлено 1) путинской частичной реабилитацией СССР, 2) поиском «объединяющих начал», общего мифа (сюда же «Победа»), 3) распространением интернета, облегчающего кучкование дураков.
«Высоцкий в конце 60-х и в 70-х был любимым певцом КГБ. Об этом есть в мемуарах некоторых сбежавших на Запад чекистов и дипломатов. Например, дипломат-арабист Владимир Сахаров, ставший агентом ЦРУ и сбежавший к американцам в Кувейте в начале 70-х, в своей книге „Государственная измена“ рассказывает о том, как массово крутили пленки этого самого Высоцкого на тусовочных встречах дипломатов и чекистов в Москве. Самому Сахарову Высоцкий не нравился (он любил джаз) и эта обязательность слушать Высоцкого в компаниях его дико раздражала. Для Сахарова и Высоцкий, и его популярность были символами ненавистного ему совка.»
А почему бы и нет? Высоцкий ведь антисоветчиком отнюдь не был, а так, ворчал и фрондировал иногда. А кто не ворчал?!
25.12.2020, Александр Терентьев:
«Нам (…) рассказывают байки про „бунтаря“, которому „проклятые власти жить не давали“. Точно: так „не давали“, что товаришч Высоцкий из парижов не вылезал и вместо „ЗАЗ-горбатого“ на „мерседесах“ рассекал, в периоды просветления кропая стихи и поигрывая то в не самом убогом театре Союза, то в кино… Настоящие бунтари за свои фокусы в психушках сидели, а не водочку с французками кушали под селедочку-балычок-буженинку и разговоры о „душителях творческих душ“… Если же всерьез, то, думается, сотрудничали с органами решительно все из тех, кто столь непринужденно раскатывал по забугорьям. Это „потом“ все эти евтушенки враз стали именовать себя „непримиримыми борцами с проклятым Совком“. Ну да, надо понимать, самыми мощными борцами были выгрызшие себе Героев Труда и массу премий-званий „отцы русской демократии“ — ох, и многие из них потом смачно гадили в корыто, из которого еще вчера жрали, захлебываясь от жадности…»