– Идём, – он взял Широйнеко под локоть и в этот момент женщина ударила его своим бокалом по голове. В стороны брызнуло недопитое мартини, осколки стекла и кровь. Бокал был ничтожно мал, вреда причинить он не мог, но вот удивить на секунду – вполне был способен. Чем Широйнеко и воспользовалась.
Выдернув свой локоть из ладони милиционера, Широйнеко бросилась к дверям, но там и остановилась, ибо выход ей преградила её же сестра, лишь за мгновение до этого вошедшая и не видевшая, что Широйнеко убегает от кого-то:
– Широйнеко?
– Куро…, – её левая рука взметнулась куда-то назад. Щёлкнули наручники, приковав её кисть к поясу милиционера. А в лоб Куройнеко уставился чёрным дулом пистолет системы Волчкова:
– Не двигаться! Милиция Владивостока.
Широйнеко потянулась к своей сумочке, но ей в спину между лопаток так же уткнулось что-то холодное и твёрдое:
– Неа. Бронебойные, извини, – Иван упредил любые движения Широйнеко, а потом обратился к обеим женщинам:
– А теперь медленно выходим наружу и без глупостей.
Они медленно покинули бар под удивлёнными взглядами завсегдатаев и бармена. Куройнеко шла спиной вперёд, не сводя взгляда с пистолета, глядевшего ей в лицо.
– Прости, сестрёнка, – выдавила Широйнеко.
– Молчать. Ни звука, – прикрикнул Иван.
– Это твой новый кавалер? – не обращая внимания на его слова, спросила Куройнеко.
– Нет. Просто какой-то пьяный зануда пристал.
– Я что сказал? – Иван с силой нажал на пистолет, который упирался в спину Широйнеко. Она не удержалась и упала на тротуар. Милиционер мог бы поклясться, что его тычка на это бы не хватило, даже если принимать во внимание тот факт, что женщина была на высоких каблуках.
Иван опять отвлёкся, глянув на упавшую подозреваемую, которая к тому же ещё и была пристёгнута одной рукой с помощью короткой стальной цепи к его поясу. Куройнеко этим воспользовалась.
Отстегнув сидящую рядом с валяющимся без сознания милиционером сестру, Куройнеко заткнула оба пистолета Ивана за пояс и с недовольством посмотрела на Широйнеко:
– А фигли ты тут вытворяешь? Это же мент!
– Я не в курсе, как он упал на мой хвост! – возмутилась Широйнеко, вставая и отряхиваясь:
– Вот блин! Платье выбрасывать… А я за него, между прочим, много лаванды отдала…
– Ещё с кем-нибудь переспишь и купишь новое, – насмешливо оборвала тираду сестры Куройнеко.
– Тоже мне, мамочка нашлась, – недовольно пробурчала Широйнеко. – Пойдём отсюда.
– А этот?
– А что он? Пускай валяется…
– Он меня видел.
– Ой ты Боже мой! Запятнает твою чистую репутацию…
– С твоей не сравнить! – отрезала Куройнеко, присаживаясь рядом с Иваном и разглядывая его лицо. Её тёмно-коричневые кожаные брюки приятно скрипнули, когда она присела. Юбка, состоящая из двух длинных прямоугольных полосок ткани – одна крепилась к поясу спереди, вторая – сзади, упали на тротуар, мягко прошелестев дорогим шёлком, расшитым золотом.
– Да уж, мне надо было идти в наёмники и ждать пока меня подстрелят в какой-нибудь междоусобной войне на далёкой недоразвитой планете?
– Лучше заткнись и помоги мне его в машину засунуть.
– В нашу?
– Ну не в его же! – Куройнеко кивнула на милицейский автомобиль, висящий в двадцати сантиметрах над дорожным покрытием. – В машине без сомнения маячок, по которому нас сцапают в два счёта.
– А зачем он нам вообще? Может убить его и всё?
– Сама это сделаешь? – Куройнеко недовольно распрямилась во весь рост, протягивая сестре один из пистолетов милиционера. Она совсем не была похожа на свою сестру: выше неё на треть головы – ростом под сто восемьдесят, более подтянутая, собранная, с резкими, сильными движениями и сталью в карих глазах. Тёмно-красные волосы были подстрижены под асимметричное каре, в ушах сидели огромные, под семнадцать сантиметров в диаметре золотые кольца.
– Ну? – нетерпеливо переспросила она Широйнеко. – Время идёт!
– Я… Я не могу.
– Вот и мне не улыбается стрелять в человека, лежащего без сознания. Давай помогай!
– А… машину его… мы… взорвём? – спросила, задыхаясь, Широйнеко, помогая сестре заталкивать тяжёлого милиционера на заднее сидение её джипа.
– Если мы это сделаем, они уверенно будут искать тебя. А так стоит себе машина – мало ли… Хотя… бар рядом – там могут рассказать об этом инциденте.
Сделаем так: я поеду с ним домой, а ты отгони его машину и брось в переулке где-нибудь. Просто припаркуй её где-нибудь, не вздумай разбивать! Разбитую машину заметят быстрее, чем просто стоящую у обочины. Поняла?
– Поняла!
– И улик не оставь. И не грабь тачку. Всё ясно?
– Да отстань ты! Такая же зануда как и этот мусор!
– Ты ещё язык покажи, – Куройнеко села в свой джип и захлопнула за собой дверцу. Джип плавно и бесшумно покинул стоянку около бара. Широйнеко посмотрела вослед удаляющейся сестре и со злости топнула ножкой, сломав каблук. Потеряв равновесие, она упала на асфальт, больно ударившись попой.
– Вот мент настырный! Всё ты виноват! – прошипела она сквозь зубы, чтобы не расплакаться.
– Ширка, это твой клиент там что ли? Офигела что ли? – в дверях зала появилась худощавая и высокая девушка, уперев руки в боки. На красивом вытянутом и узком лице сверкнули угольные глаза, обведённые такими широкими полосками чёрных теней, словно она собиралась на маскарад. Больше косметики у неё на лице не было:
– Тебе сколько раз говорили, не таскать этих уродов домой? Надо трахаться – снимай квартиру!
– А тебе не показалось, что «клиент», – Широйнеко вспыхнув, сделала ударение на слове «клиент», – привязан к стулу, в крови и без сознания?
– А кто тебя знает? Может мазохист какой попался…
– Слушай, Нума, отвали, а?
– Это милиционер из второго отдела национальной милиции Владивостока, – встряла в разговор Куройнеко, не поворачивая головы к спорящим, а продолжая валяться на диване с кружкой кофе в руках.
– Куройнеко, а зачем он тут? – возмущение с Нумасуги спало, и теперь она выпытывала информацию.
– Решил что-то спросить у нашей Ширки, а она его бокалом треснула по башке…, – невозмутимо ответила Куройнеко.
– А ты добавила! – Широйнеко вскочила со своего места, зло глядя на девушек.
– И, кстати, это что такое? – Нумасура продемонстрировала сёстрам прозрачный пакет с белым порошком внутри. Порошок имел слабый голубоватый оттенок.
– Это моё! – заявила Широйнеко, отбирая его у Нумасуги.
– Ясно-понятно что твоё! – Нумасуга с неприязнью посмотрела на подругу, отбирающую у неё пакет. – Кто ещё эту дрянь будет тут держать?
– Надо было в унитаз спустить, а потом спрашивать: «чьё это?», – предложила Куройнеко.
– Да пошли вы куда подальше! – едва не заплакала Широйнеко. – За этот пакет…
– …тебе пришлось не спать несколько ночей и всё в самых ужасных позах с самыми ужасными уродами этого города, – закончила за сестру Куройнеко.
– Нет у тебя сердца! – Широйнеко расплакалась и выбежала из комнаты, затопав ножками по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж их трёхэтажного модуля.
– Зря ты так, – Нумасуга уже пожалела, что затеяла этот разговор. Присев в кресло, она рассеянно обвела комнату взглядом.
– Да ну её…, – чуть надув губки, ответила Куройнеко. – Могла ведь и поприличнее себе работу найти…
– Как ты? – спросила Нумасуга.
– Быть наёмником – это интересно, – неуверенно начала Куройнеко, сама понимая, что мягкой Широйнеко никогда не спустить курок без очень важной причины. Да и с важной причиной не спустить.
– Или как я? – продолжала настаивать Нумасуга. – Знаешь, террористам много платят, но это ещё хуже, чем то, чем занимается она.
– Почему? – спросила Куройнеко.
– Потому что мне не понравилось три года вкалывать на руинах Екатеринбурга, глотая радиоактивную пыль! И не требуй от своей сестры этого!