Между тем Салим видел, что основные отряды конницы моголов теперь, в свою очередь, ворвались во фланги кашмирцев, пытаясь отбить их атаку. Несколько врагов упали – один, могучий и бородатый, был вышиблен из седла метким броском копья одного из начальников стражи падишаха. Другой был обезглавлен тяжелым ударом могольского боевого топора, который пришелся ему по горлу немного ниже подбородка, отчего его голова отлетела в сторону и брызнул фонтан крови. Моголы побеждают, потому что иначе и быть не могло, подумал Салим. Вдруг слон под ним снова покачнулся. Второй махаут, маленький темный старичок в одной набедренной повязке из простой хлопковой ткани, упал с его шеи на землю. Размахивая хоботом, слон без погонщиков начал отворачиваться от сражения, при этом он выбил одного могольского всадника из седла.
Если он, Салим, ничего не предпримет, напуганный слон убьет еще больше воинов и испугает еще больше лошадей… Не обращая внимания на шум и кипевшую вокруг жестокую битву, юноша поднялся по вздетому деревянному переду хауды. Ему удалось съехать на шею слона. Ухватившись за стальной лист брони, чтобы не упасть, Салим достал свой меч. Перевернув его и не обращая внимания на порезы от острого лезвия, он использовал рукоятку меча как анкус, ударяя им по голове слона и давая ему команду остановиться. Снова почувствовав тяжесть погонщика на шее, слон успокоился и вскоре остановился. В панике он успел отбежать на пятьдесят ярдов от места сражения.
Развернув его, Салим увидел, что оставшиеся в живых после атаки кашмирские всадники прекращают борьбу и отступают назад через рододендроны к горному хребту, из-за которого появились менее часа назад. Многим это не удалось. На глазах у Салима один кашмирец в светлом тюрбане, видя, что уже не сможет опередить четырех преследователей-моголов на своем вороном коне, который тяжело отфыркивался, повернулся и кинулся на них и даже успел выбить одного могола из седла, прежде чем сам был сражен ударом меча в голову.
Позднее в тот же день Салим еще раз был вызван на военный совет в алый шатер своего отца. На сей раз обсуждения без него еще не начинали – все будто только его и ждали. И когда он вошел, военачальники по знаку падишаха стали ему аплодировать. Идя к месту, которое Акбар отвел для него рядом с собственным позолоченным престолом, Салим уже не сомневался, что сейчас отец им очень доволен.
Глава 19
Драгоценный камень целомудрия
– Тебе уже пятнадцать. Я в это время взял себе первую жену.
Прежде чем Салим успел что-либо ответить, Акбар отошел и рассмотрел цель – бревно с тремя большими глиняными сосудами, установленное на площади у дворца падишаха в Лахоре, – в которую он только что стрелял из мушкета. Даже с расстояния в триста ярдов Салим видел, что отец разбил средний сосуд. Со времени их триумфального возвращения из Кашмира три месяца назад Акбар несколько раз брал его с собой на охоту или же просто пострелять из мушкета.
Салим поспешил вслед за ним.
– Отец, что ты такое говоришь?
– Я говорю, что тебе пора жениться. Это поможет укрепить нашу династию и отметит нашу большую победу в Кашмире.
Акбар улыбнулся. Салим знал: даже сам падишах не думал, что этот край так легко дастся им в руки. Не желая верить в то, что горы, окружающие его государство, не станут преградой против его решительного врага – моголов, его правитель ринулся защищать свой покой… Перед мысленным взором Салима снова возник султан Кашмира, который валялся в ногах его отца рядом с алым шатром командования армии Акбара, а потом кротко слушал, как молитву-хутбу читают от имени падишаха Моголов. Акбар даровал султану жизнь и свободу, но с этого времени Кашмир будет находиться всецело под властью Моголов. И более того, его отец, который никогда не останется полностью довольным своими победами или границами своей империи, уже подготавливал войска для вторжения в Синд…