Внешность второго показалась еще более странной, когда он встал. У него была чисто выбрита верхняя губа, но подбородок украшала острая бородка. У него были выпуклые ярко-синие глаза с белесыми ресницами, лицо почти столь же красное, как и волосы, а кончик носа и того ярче. Он стал отряхиваться от пыли.
– Что случилось? – Салим обратился к иезуиту на персидском языке, зная, что он мог, вероятно, им владеть.
Священник вытянулся перед ним.
– Повелитель, этот человек оскорбил мою религию. Он назвал моего владыку Папу Римского багряной блудницей вавилонской… он сказал…
– Достаточно. – Салим ничего не понял из того, что сказал иезуит, за исключением того, что ссора касалась религии. – Откуда он?
– Из Англии. Это торговец, он недавно прибыл в Фахтепур-Сикри с кучкой своих чертовых собратьев.
– Что ты такое ему сказал, что он в ярости взялся за оружие?
– Только правду, повелитель. Сказал, что королева его страны – безродная шлюха и гнить ей в аду, как и всем его жалким единоверцам-еретикам.
Торговец, сведя брови, слушал этот разговор, явно неспособный понять хоть слово. Салим знал, где находится эта Англия – небольшая страна на обдуваемом ветрами и омываемом дождями острове, на самом краю обитаемой земли, где правит королева, такая же рыжеволосая, как этот человек. Он даже видел ее миниатюрный портрет – его приносил ко двору турецкий торговец, который знал о любви Акбара к диковинным вещам. Турок продал отцу эту картину в овальной черепаховой раме, обитой крошечным жемчугом, за хорошие деньги. Королева в светлом платье, туго облегающем тело, больше походила на куклу, чем на женщину.
– Этот продавец хоть немного знает персидский?
– Нет, повелитель. Эти англичане – дикие, необразованные люди. Они говорят только на своем простом языке, и все, что их заботит, – это торговля и прибыль.
– Достаточно. Я хочу допросить его. Ты, кажется, немного знаешь его язык, вот и переведешь для меня. И смотри, передавай точно.
Иезуит хмуро кивнул.
– Спросите его, почему он собирался устроить резню в городе падишаха.
После краткого обмена фразами – эта речь звучала для Салима кратко и гортанно, лишенная изящных переливов персидского языка, – иезуит ответил, выпятив от презрения губу:
– Он утверждает, что хотел отомстить за оскорбление своей королевы, своей страны и своей веры.
– Скажи ему, что на наших улицах никаких драк быть не может и что ему еще повезло – мы ведь можем бросить его в тюрьму, а то и выпороть. Но я буду милосерден, потому что вижу, что виноваты вы оба. Скажи ему, что сейчас он поедет к нам во дворец. Мой отец пожелает услышать от него рассказ о его стране, я уверен. А сам ты поостерегись впредь оскорблять кого-либо на нашей земле. Как и этот человек из Англии, ты здесь лишь приезжий.
– Я приветствую тебя в своем ибадат-хане, своем святилище. Первая обязанность правителя состоит в том, чтобы сохранять границы его владений и по возможности расширять их, что я делаю снова и снова. Но я полагаю, что великий правитель должен также решительно расширять границы человеческих знаний и представлений. Он должен всегда пребывать в поиске и жаждать новых знаний, и через просвещение стремиться улучшить судьбу своего народа. Именно поэтому я созвал сюда не только уламов и многих мусульманских ученых, но также и представителей других вероисповеданий. Вместе мы обсудим вопросы религии и, исследуя, где правда, а где ложь, и что есть общее для нас всех, мы будем стремиться пролить новый свет на ее истинное значение.
Салим, стоящий в дальнем конце просторного зала, редко видел, чтобы отец представал в таком великолепии. Акбар был одет в ярко-зеленые парчовые одежды, шею его обвивали нити изумрудов, на голове красовался тюрбан из золотой парчи, сверкающей алмазами. Золотые канделябры высотой в человеческий рост стояли по обе стороны от его престола, установленного на высокое возвышение, к которому вели ступени мраморной лестницы. Само возвышение выходило на большую площадку из песчаника, на которой сейчас находились собранные служители культа. Все вместе создавало такое впечатление, будто отец восседал на вершине горы, а люди под ним были деревьями, насаждающими ее склоны.