— Как ты, Сэм? Тебя не бьют? Кормят нормально? Сэм, как же я волновалась за тебя… — Она прислонилась головой к толстому пруту решетки. Я покосился в сторону тюремщика и все же решился — накрыл ее пальцы своими ладонями. Руки у Риды дрожали.
— Я в порядке, Рида. Все хорошо. Я люблю тебя. Рида… Я знаю, почему ты ушла.
Она подняла голову и посмотрела на меня. Глаза ее были влажными. Я остро почувствовал свою вину — Рида не должна была плакать из-за меня! — и в то же время было приятно, потому что она готова была из-за меня разреветься.
— Ты ненавидишь меня? — спросила она.
— Нет. Нет, что ты… Я все понимаю. Я… мне рассказали.
Во взгляде Риды мелькнуло удивление.
— Я тебе потом все расскажу, не сейчас, — я снова покосился на тюремщика. Тот делал вид, что не прислушивается к нашему разговору, но я ему не поверил. — Расскажи мне лучше, что творится в городе. Я ничего не знаю. Что с Арси и…
— Арси пропал. Тот человек, которого вы спасли, — тоже. Я слышала, что наутро его отвезли в госпиталь, а там он исчез, как в воду канул. Господин Риввейн под стражей. Он обвиняется в государственной измене. В городе была облава, но подробностей я не знаю.
— А Селейна? С ней все в порядке? Просто в ту ночь…
Я не договорил, Рида замялась тоже. Тюремщик тут же встрепенулся.
— Эй, если вы закончили, давай, красавица, на выход!
— Еще нет! — выкрикнула Рида. Мне показалось, с ее дикцией было что-то не так — я и до этого слышал в ее голосе какие-то непривычные нотки, но на этот раз они прозвучали довольно явственно. Рида тем временем торопливо заговорила: — Гилмур убит. Лавка сожжена дотла, среди обломков нашли его обгорелое тело. Селейна пропала. Их с Арси ищет и стража, и Канцелярия, но где они, никто не знает.
Я стоял ошеломленный. Селейна… Господин Гилмур… Во что же такое я их втянул?!.
— Все, голубки, время истекло! — скомандовал тюремщик. Рида воровато оглянулась на него.
— Береги себя! Я тебя люблю! — прошептала она и прижалась губами к моим губам. Поцелуй длился всего несколько секунд — но за это время Рида успела протолкнуть мне в рот что-то маленькое, гладкое. От неожиданности я чуть не поперхнулся.
— Все, все! — подгонял нас тюремщик.
Рида отступила от решетки.
— Береги себя! — выкрикнула она напоследок. Из речи ее исчезли все дефекты. Провожая ее взглядом, я восхищался ее смелости и находчивости. Я осторожно трогал языком непонятный предмет и удивлялся тому, как Рида вообще могла говорить с этой штукой во рту.
Оставшись в одиночестве, я выждал какое-то время, чтобы убедиться в том, что тюремщик не вернется, и вынул изо рта подарок Риды. У меня на ладони оказался гладкий черный камушек в белых прожилках, похожий на маленькое яйцо. Его влажная поверхность была полупрозрачной, но, высыхая, становилась матовой. Я понятия не имел, зачем Рида оставила его мне и что я должен был с ним делать. Но я доверял своей любимой и верной напарнице и пока просто спрятал камень.
После того как Рида ушла, я еще долго не мог прийти в себя. Арси пропал? Да куда ему деваться-то было, он же совсем ребенок. Селейна… Господин Гилмур… Пытаясь спасти незнакомого человека, я навлек на их дом страшную беду. Тот всадник — он был совсем не простым, следовало дважды подумать, прежде чем бросаться ему на помощь. Но я не мог поступить иначе, и случилось то, что случилось. Тот человек — кстати говоря, лицо его мне показалось странновато-знакомым… Он ведь не был магом, я в этом уверен. Он использовал чужую, заемную магию, заключенную в артефакты. Как и те, кто за ним приходил… Может, это они вернулись? Всадник ведь тоже пропал… Как это все связано с Риввейном и связано ли вообще, не стоит и гадать — я ведь почти ничего не знаю. Но все эти события… ужасно. Ужасно то, что я — я! — оказавшись невольным их участником, теперь не мог ни на что повлиять. А вдруг Рида в опасности? Она ведь связана со мной…
Так я думал, теряясь в догадках и изнывая от своей беспомощности. И вдруг странно-холодная, расчетливая мысль пришла мне в голову. А что если я на самом деле заключен под стражу не для того, чтобы быть привлеченным к суду по целому списку обвинений, а для того, чтобы меня в любой момент можно было защитить? Вдруг я что-то знаю, сам о том не подозревая? Я ведь, как минимум, могу опознать того полночного всадника, и я единственный, кто его видел и до сих пор жив и не исчез. А еще у меня на руке эта странная вещь… Я машинально потер запястье — и вдруг почувствовал, что под повязкой образовалось нечто твердое. Торопливо размотав ткань, я увидел металлический браслет, покрытый мелкой гравировкой. Вес его почти не ощущался, гравировка будто бы рябила, но разглядеть ее все же было можно. Она представляла собой пляшущие строчки причудливых символов.