Мы немного постояли на крыше — конечно же, обнимаясь, — а потом спустились вниз, в лавку. Там меня ждал очередной сюрприз. На стуле с высокой прямой спинкой, с открытой книгой на коленях, сидела Селейна. Она была одета в красивое бордовое платье с воротником-стойкой. Меня охватили противоречивые чувства: я был рад, что она нашлась, но я помнил и о печальной судьбе ее отца, постигшей его, как мне казалось, и по моей вине тоже.
— Селейна…
Она подняла голову.
— Здравствуй, Сэм.
Лицо ее, как всегда, не выражало ничего. Я почти разозлился на нее за это, но смирил свое негодование, потому что мне предстояло произнести тяжелые слова соболезнования.
— Селейна, господин Гилмур…
— Мой отец жив, если ты об этом, — перебила меня она, закрывая книгу.
— Извини, это моя вина, — сказала Рида. — Когда я приходила к тебе, я еще не знала, что случилось на самом деле.
— А что случилось на самом деле? — повернувшись к ней, спросил я. Рида покосилась в сторону Селейны.
— Утром отец отвез раненого в госпиталь, — произнесла та. — А потом на лавку снова напали. Но мы не пострадали, потому что появились люди, защитившие нас. Лавка, правда, сгорела дотла, но нам обещали возместить ущерб. Сейчас мы живем здесь, и нас охраняют. Нам сказали, что это необходимо, пока с заговором не будет покончено.
— А как же… — начал я. Селейна догадалась, о чем я намеревался спросить.
— Там погиб другой человек.
— Другой?
— Да. На самом деле там погибло довольно много людей. Но для инсценировки смерти моего отца было достаточно всего одного тела…
Я слушал и не верил собственным ушам. Не потому что информация поразила меня, нет. Селейна, говорившая о страшных вещах таким спокойным, флегматичным голосом, — вот что пугало меня. Может быть, мне это только показалось, но от нее как будто бы струился какой-то тонкий, острый холодок.
— Я рад, что с господином Гилмуром все в порядке, — я поспешил сменить тему разговора. Камень у меня с души уже свалился, и я не испытывал желания водружать на его место новый. — А что насчет Арси? Его тоже где-то прячут?
Селейна покачала головой — нет, мол.
— Арси пропал, — заговорила Рида. — В ту ночь, когда вы заявились к Канцлеру… После ареста дяди Риввейна Арси отправили домой. Но там он пробыл недолго. Сбежал, хоть его и стерегли. И исчез.
Я отыскал руку Риды, некрепко стиснул ее.
— Не волнуйся, он обязательно найдется, — сказал я.
— Скорее бы, — вздохнув, ответила Рида.
Остаток вечера мы провели почти молча. Селейна не горела желанием общаться. Она сидела на своем стуле и читала какую-то дорогую книгу (я заметил подкрашенные вручную иллюстрации). Изредка шелестели переворачиваемые страницы. Рида скучала. Я — тоже: терпеть не могу ждать чего-то, когда нечем заняться. Особенно когда еще не понятно, чего же ты ждешь.
Наконец в сумерках, когда Селейне уже понадобился свет, чтобы продолжать чтение, к лавке подкатила простая черная карета. Мастеровой, приглядывавший и за нами, и за улицей в течение всего дня, резво подскочил. На этот раз он не стал дожидаться ни стука, ни пароля, а сразу распахнул дверь перед гостем. На пороге лавки стоял канцлер Фирриган. Его сопровождал еще один человек, но в лавку входить он не стал, остался за порогом.
— Добрый вечер, молодые люди, — произнес канцлер, когда мастеровой-соглядатай закрыл дверь. — Рад, что вы все здесь.
— Добрый вечер, господин Фирриган, — встав со своего места, произнес я. Откровенно говоря, я ожидал чего-то подобного.
— Добрый вечер, господин Фирриган, — эхом прошелестела Селейна. Она тоже встала и, ничего не объясняя, покинула комнату.
— Не все, — заметила Рида. От того, каким тоном были произнесены эти слова, мне стало страшно за Риду — все-таки, перед ней стоял сам канцлер, второе лицо в государстве.
Но Фирриган, привычный, видимо, и не к таким претензиям, лишь улыбнулся.
— Дорогая Ригида, Артемиса обязательно вернут домой. За ним отправлен отряд тайной полиции.
Рида не ответила, только отвела взгляд в сторону. Насколько я мог судить, она уже и сама чувствовала неловкость из-за того, как повела себя. В этот момент в комнату вернулась Селейна, ее сопровождал господин Гилмур. Хоть мне раньше уже сообщили, что он жив, увидеть его своими глазами означало поверить в это окончательно.
— Добрый вечер, господин Фирриган, — сказал Гилмур.
Канцлер кивнул и предложил:
— Присядем.
Когда все расселись, он продолжил:
— Прежде всего, господин Гилмур, я хотел бы убедиться, что Вас и Вашу дочь устраивают условия, в которых Вы вынуждены пока пребывать.