Сложно описать, каково это было. Словно прикасаешься к очень нежному, пушистому меху какого-то существа, только не настоящему, а как будто бы полусуществующему, немного влажному и прохладному. Словно сам воздух — это живое существо, но, проходя через него, пальцы не могут понять, гуще этот воздух обычного или, наоборот… жиже? Да, пожалуй! Подтянув руку к груди, я провел ладонью около самого своего лица. Воздух словно бы зарябил, и пальцы снова почувствовали эту зыбкость, эту проницаемость пространства.
Меня так заворожило это ощущение, что я не сразу услышал шаги инструктора за своей спиной.
— Ну, как? — спросил он, приблизившись.
— Они здесь. Мы сможем их нагнать, если постараемся, — я обернулся. Словно гора свалилась с моих плеч. Я был счастлив. — Мастер Боггет, Вы поможете нам?
— А куда ж я денусь? Эх…
Я перевел дыхание. Радость моя медленно уходила. Набравшись смелости, я произнес:
— Вы ведь можете уйти.
Мне не хотелось этого говорить. Но нужно было решить все здесь и сейчас, пока наш маленький отряд не столкнулся с чем-то по-настоящему опасным. А возможность поговорить с Боггетом с глазу на глаз мне еще долго могла не представиться.
В темноте я не видел лица инструктора, но, мне думалось, он нахмурился, потому что он спросил:
— С чего такие предположения?
— Мастер Боггет, Вы же безмирник. Значит, вы можете вернуться домой, когда захотите.
Боггет молчал. Потом шумно развернулся и направился назад, к костру.
— Не умею я ходить между мирами, — угрюмо бросил он через плечо. — А если и умел бы, все равно не оставил бы здесь вас, идиотов.
Я торопливо нагнал его. От его ответа на душе у меня стало легче.
— А Вы не считаете, что мы должны рассказать все остальным?
— Что именно?
— Что мы попали в Безмирье.
— А какой от этого прок? Еще объяснять придется, что такое Безмирье. Ты знаешь?
— Нет.
— И я толком — нет.
— Но мастер Боггет, Вы же…
Он устало вздохнул.
— Сэм, хватит, а. Ты, кажется, выяснил, что хотел.
Я промолчал — хотя, наверное, следовало бы извиниться.
Так, молча, мы вернулись к костру. Он прогорал, Боггет подбросил еще веток, уселся, прислонившись спиной к дереву. Я лег на свое прежнее место, свернулся в калачик, чтобы сберечь тепло. Мне было стыдно за то, что я так разговаривал с Боггетом. И в то же время я был рад: Боггет не стал опровергать того, что он безмирник. Это значило, что хотя бы один из нас понимает, где мы оказались, и знает, как себя нужно здесь вести. Это значило, что у нас гораздо больше шансов быстро отыскать Риду и остальных по сравнению с тем, какими они могли бы быть, окажись наш Старый Псих обычным человеком. В общем, нам крупно повезло. Вот бы и дальше нам сопутствовала удача!
Спал я в эту первую свою ночь в Безмирье плохо, сквозь сон думая то о Риде с Веном и Рейдом, то о Кифе и его спутниках. Меня мучило чувство вины: может быть, если бы я проводил со своим новым чудесным приятелем меньше времени, от меня бы не укрылся замысел Риды и все мы не оказались бы здесь. Тем не менее, проснулся я легко. Ночь оказалась не такой холодной, как я ожидал. Ушибы, заработанные накануне, конечно, болели, но я знал, что стоит только хорошенько разогреться, и боль утихнет, к тому же в былые дни от зверушек в бестиариуме и Боггета мне доставалось и посильнее. Жаль только, я не мог поделиться своим настроем с Селейной и Тимом — оба выглядели не очень-то жизнерадостными.
Боггет проснулся (если вообще спал) раньше нас и отлучался, чтобы проверить силки. Вернулся он с зайцем — обычным серым зайцем, какие обитали и в наших лесах, разве что покрупнее — но свежевать его не стал, а, запеленав в широкие листья какого-то местного растения, обвязал его лапы и закинул добычу за плечо.
— Пойдемте, — сказал он. — Если поторопимся, будем в ближайшей деревушке еще до полудня.
Идти через лес пришлось совсем недолго. Шлось легко: не было ни завалов, ни зарослей, через которые нужно было бы продираться. А еще лес как-то странно далеко просматривался. Я перебирал сравнения, но никак не мог найти подходящее, чтобы описать это хотя бы для себя. Дело было в том, что деревья, росшие вблизи, каким-то непостижимым образом не мешали видеть те, которые росли за ними. А потом деревья стали редеть, вокруг посветлело, и стало понятно, что мы подходим к краю леса. Тим и Селейна заметно приободрились. Тим даже принялся крутить головой, разглядывая растительность.