— Небо какое-то странное, — заметил он. — Интересно, здесь всегда так?
Я поднял голову, но ничего особенного не заметил: небо как небо. Светлое и высокое, с тонкими перистыми облачками — у нас в погожие летние дни такое же.
— Ты о чем, Тим?
— Да цветное что-то, блестящее. Исчезло уже… Если опять появится, я скажу, увидите.
Вскоре мы выбрались на опушку леса. С нее открывалась широкая панорама, и я невольно остановился. Тим и Селейна встали тоже. Недоумевая, мы оглядывали пейзаж. Нет, ничего такого, чему следовало быть в другом мире, здесь не было: ни волшебных эльфийских дворцов, похожих на изящные драгоценные поделки, вырезанные из слоновой кости, ни пролетающих по небу величественных драконов, ни диковинных яблонь с синими яблоками. Перед нами простирался обширный луг. Его пересекала разбитая, колеястая проселочная дорога, за которой темной влажной шелковой лентой лежал ручей. Дальше начинались поля, а правее, отчеркнутый длинной светлой рощицей, тянулся широкий выгон. Деревни видно не было, но у горизонта в небо поднимались тонкие сизые дымки.
— Как это возможно? — вслух спросила Селейна.
— Понятия не имею, — честно ответил я.
Дело было в том, что все окружающее пространство мы видели так, словно стояли на возвышенности, причем довольно высокой. Вместе с тем я прекрасно понимал, что это не так. Даже наоборот: луг лежал в низине, а лес располагался еще ниже. Стоя на этой опушке, мы никак не могли видеть ручей. Но я видел его — так, словно смотрел на него сверху, едва ли не с высоты птичьего полета. И местность, расположенную за ним, я видел тоже — далеко и четко.
— Смотрите, смотрите! — воскликнул вдруг Тим и ткнул пальцем в небо. — Вон оно!
Я задрал голову. По небу над нашими головами бежала полупрозрачная разноцветная рябь — словно кто-то разрезал на лоскуты радугу, сшил из них платок и взметнул его в воздух. Рябь пронеслась над нами, сверкая и переливаясь, и исчезла.
— Красиво, — произнесла Селейна.
— Эй, вы чего там застряли? — окликнул нас Боггет, ушедший уже далеко вперед.
Выбравшись на дорогу, мы зашагали быстрее. День был ясный, но не жаркий: маленькое светлое солнце, потихоньку взбиравшееся в зенит, совсем не жгло. Разноцветная рябь проносилась над нами еще дважды, и со второго раза я сумел заметить, что вместе с меняющимися цветами она несет в себе и какие-то очертания, образы. Но они были слишком подвижными и размытыми, чтобы их можно было разобрать. Задумавшись о том, что бы это могло быть, я вдруг почувствовал пальцами правой руки то же, что и накануне ночью: словно прикасаюсь к чему-то не совсем существующему. Я боялся спугнуть это ощущение, но все же пошевелил рукой — нет, оно не исчезло. Я словно опустил пальцы во что-то зыбкое, жидкое, которое, тем не менее, не оставляло на коже никаких следов влаги.
— Эй, Тим. Ты ничего странного не замечаешь? — спроси я.
Он оглянулся и посмотрел на меня с невинным удивлением.
— Нет. А что?
— Да так… Просто мы ведь в другом мире. Должно ведь что-то быть не так, как у нас, правда?
— Тебе что, самого мира мало?
«Мне он вообще не нужен, — хотел ответить я. — Мне нужна Рида». Но сказал я другое:
— Должно же быть что-то более конкретное.
Тим задумался.
— Ну, та штука в небе… Я у нас таких не видел. А еще здесь деревья немного другие и травы. И вообще…
— Потерпите немного, — сказала вдруг Селейна. Вид у нее был напряженный, сосредоточенный. — Что-нибудь странное еще обязательно появится. Вот только что-то мне подсказывает, что самое странное сейчас совсем рядом с нами.
Кивком головы она указала на Боггета, бодро шагавшего во главе нашего маленького отряда. Я не произнес этого вслух, но я был совершенно согласен с Селейной. Я не говорил Боггету о своем ночном колдовстве и о том, в каком направлении нам нужно идти, чтобы догнать друзей. Но инструктор вел нас именно в этом направлении. Пусть он немного отклонялся, это было вполне объяснимо: идти напрямую через лес мы ведь не могли, нам в любом случае предстояло сделать крюк. Возможно, чтобы выяснить нужное направление, Боггет сам колдовал этой ночью. Но, возможно, его вело вперед нечто иное.
Как и планировал Боггет, до деревни мы дошли раньше полудня. Деревня была большая, в несколько улиц, с добротными деревянными домами и длинными огородами. Палисады ломились от зелени. По широкой пыльной улице гуляли куры. В теньке у околицы дремала большая кудлатая собака. Она проводила нас взглядом мутноватых глаз, лениво буркнула и отвернулась. Следом за Боггетом мы направились к деревенской площади — пустому разъезженному солнцепеку, желтоватая земля на котором затвердела до крепости горной породы. Издалека я приметил каменный храмик, двухэтажное зданьице трактира, обшитое стругаными досками, и приземистую хозяйственную лавочку. В кривоватом переулке, выходившем на центральную улицу, ярко полыхали на ветру два цветастых платья: одна женщина, горячась и бурно жестикулируя, что-то рассказывала другой, а та слушала, качая головой. Это были первые люди в этом мире, которых мы встретили, и я почувствовал прилив радости — не монстры, не странные человекоподобные существа, а обычные, нормальные люди, деревенские жители! Может быть, Рида, Рейд и Вен проходили через эту же деревню. Может быть, эти женщины даже видели их, надо только спросить…