— Послушай меня, просто послушай, — решительно сказал он. — Одно из двух: или мы будем валяться на этом тротуаре, пока о нас не начнут спотыкаться, или спокойно пойдем и все обсудим.
— Мне нечего с тобой обсуждать, — прошипела она, — Прекрати паниковать, я врач, — сказал Майкл. Явная абсурдность этой реплики на мгновение ошеломила их обоих. Девчонка просто-таки взорвалась смехом.
— И часто встречаются невидимые врачи?
— Если бы я был невидимым юристом, ты могла бы привлечь меня за изнасилование. — Майкл почувствовал, что она перестала брыкаться. — Ну вот, мы и успокоились, — сказал он как можно более мирно. — Если я тебя отпущу, ты ведь будешь умницей?
Девочка кивнула, и он помог ей подняться.
— Ах ты врунья! — закричал он, когда она снова бросилась наутек, сообразив на этот раз побежать вдоль по улице. Догнать ее удалось только через пару кварталов.
— Некрасиво, а? — сказал Майкл. — Ты что, невидимая малолетняя преступница?
— Я? Кто бы говорил! А то ты за роскошный номер в гостинице и за шампанское платишь!
После кратких переговоров он помог ей встать, и на этот раз она не убежала. Майкл протянул ей руку.
— Майкл.
— Шар, — буркнула она, не принимая рукопожатия. — Произносится как в «шарк»[31], это уменьшительное от Шарлин. Чего тебе от меня надо?
— Ничего, от тебя-то уж точно ничего. Просто мы, похоже, в одной лодке. Неужели это само по себе не делает нас союзниками?
Шар с сомнением задумалась над этим предложением.
— Можешь беситься и дальше, — сказал Майкл, — но мы, похоже, выбрали один и тот же способ поиска пристанища. Ты не думаешь, что нам так или иначе придется встретиться снова?
— Город большой, ясно?
Враждебность Шар была теперь не более чем позой, привычкой, приобретенной в результате многодневной борьбы за выживание. Майкл решил развить успех.
— Мне почему-то кажется, что ты здесь уже давно. Наверное, ты и раньше-то была невидимкой?
Шар покачала головой… — Всего неделю.
— Неделя — не так уж мало. Особенно если это та еще неделя.
Она, быть может, поупиралась бы еще, но дружелюбие Майкла было уж очень явным.
— А ты? — спросила она.
— Столько же. Я тоже хожу вот так по улицам неделю. Но — если тебе это интересно — у меня была возможность догадаться, что так будет.
Любопытство, а может, нежелание оставаться одной, взяло над Шар верх. Они двинулись прочь от центра, преимущественно просто идя по улице, и Майкл стал в общих чертах излагать ей свою историю. Он опустил большинство из того, что предшествовало нью-йоркским событиям, представив дело так, будто он просто прибыл из заграничной командировки. Даже в таком варианте рассказ занял довольно долгое время, и, когда Майкл закончил, они дошли уже почти до конца улицы. Затем он поинтересовался ее историей.
— Тебе действительно интересно? Ну пошли.
Она провела его вдоль набережной к одной из тенистых улочек, одной из немногих в Нью-Йорке, еще сохранявших иллюзию уюта. Они остановились возле ухоженного старинного особняка.
— Твой? — спросил Майкл.
Шар кивнула.
— Я никогда сюда не вернусь. Ты, может, и не заметил, но тебя еще и не слышат.
На входную дверь она старалась не смотреть.
— Вот так это и случилось. Вчера еще было все в порядке, а тут я словно растаяла, и даже лужу никто вытереть не пришел.
— Шум поднимала?
— Еще какой. Я швыряла все, что попадалось под руку, а когда увидела, что моя мамочка озирается вокруг, словно сходя с ума, я принялась за ее одежду. Она завопила и бросилась прочь из дому.
Шар умолкла, борясь с переполняющими ее эмоциями. Майкл понял, что ее семья сюда не вернулась. Он посмотрел на новоанглийские ставни, кружевные занавески, латунный дверной молоточек и перевернутые ветром вазоны с засохшими геранями.
— Идем, — мягко сказал он. — Тебе не стоит здесь бывать.
— А где стоит?
— Просто идем.
Пища, украденная из лучших магазинов и ресторанов, была необычайно вкусна. Они притаились в уголке Дубовой комнаты в «Плаза», забравшись под рояль. Зал по-прежнему сохранял остатки былого блеска, но постояльцы отеля явно нервничали. Они обедали, сбиваясь в мелкие группки, и разговаривали полушепотом.
Убежище было совершенно безопасным. Майкл решил, что в этот вечер вряд ли кому-нибудь захочется танцевать или слушать Коула Портера[32].
— Ну как, вкусно? — спросил он.
— Ничего. Это действительно цесарка? Что это вообще такое?
— Ну, что-то вроде жареного цыпленка для владельцев корпораций, — ответил Майкл.
Вокруг них были разбросаны остатки пиршества, и было странно, почему никто не замечает тарелок и стаканов, однако снующие как ни в чем не бывало официанты изо всех сил старались поддерживать видимость порядка, ведь накопившийся страх мог вырваться в любую минуту.
— Можно мне выпить немножко твоего вина? — спросила Шар.
— Нет, конечно.
— Как будто это помешает мне расти, — надулась она. — Да я сейчас стащу в сто раз лучшее.
— Нет, и сиди здесь.
Восприняла ли Шар это как угрозу или как обещание, во всяком случае она затихла, над чем-то размышляя. Майкл подумал было, не связано ли это с Исмаилом, ведь вряд ли она станет винить в своих затруднениях его.
— Ты пытаешься разобраться, что к чему? Не думаю, что у тебя получится, — сказал он. — Нам нужно бросить все силы на то, чтобы выбраться.
— Из города?
Он покачал головой.
— Чуть посложней. Не хочу тебя понапрасну обнадеживать, но твоя семья не пропала на самом деле — они попросту бросили тебя.
— Да, я знаю, — сказала Шар. — Не нужно лишний раз тыкать меня в это носом.
— Нет, я имею в виду, что они бросили тебя, уходя в другой мир. Все, что нас окружает, кажется реальным, но это не так. Это изображение, прицепившийся к нам вариант хода вещей. Или это мы прицепились к нему. Как бы то ни было, мы можем найти выход. Нужно только набраться силы сделать это.
Шар стала подниматься.
— Спасибо за информацию.
— Куда ты?
— Куда-нибудь туда, где можно быть невидимой, не будучи при этом сумасшедшей.
Майкл притянул ее к себе.
— Послушай, что ты несешь. Невидимой? Но это ведь чушь. Ты пытаешься жить с этим, как будто нормальный человек на это способен. Нравится тебе или нет, но правила игры изменились.
Ну да, они изменились для нас с тобой, а как насчет всех остальных?
— Ты думаешь, все остальные чувствуют себя нормально? Оглянись вокруг. Эти люди тоже на грани сумасшествия, только они, столкнувшись с этим, предпочитают притворяться. Они совершают жевательные движения в лучших ресторанах, возвращаются на автомобилях в свои пригороды, может быть, даже ходят на работу — как будто что-нибудь из этого имеет сейчас значение. Да они влипли еще похлеще нашего.
— Только не нужно убеждать меня, что нам повезло, — сказала Шар.
— Ну хорошо, не буду, но ведь мы можем оказаться не одиноки. Ты об этом не подумала?
Она покачала головой.
— Я и к тебе-то еще не привыкла. Я думала, я одна такая.
— Ну вот еще. Подумай, много ли шансов за то, что мы встретились случайно? Не слишком, правда? Мне кажется, что за всем этим стоит какой-то план, или по крайней мере какая-то тайна, которую нам нужно разгадать. Все это не просто так.
На лице Шар явственно читалось сомнение.
— Ну хорошо, будем надеяться, что ты прав. — Она на секунду отвернулась, а когда повернулась обратно, ее глаза были глазами не шестнадцатилетней девочки, а скорее десятилетней. — Ты думаешь, это единственный способ вернуться к родителям?
Майкл положил ей руку на плечо.
— Твои родители не исчезли по-настоящему. В каком-то измерении ты по-прежнему с ними, вот только сейчас твое сознание говорит тебе, что ты одинока и тебя никто не видит.
Ее глаза расширились, словно у нее возникли очередные сомнения в его душевном здоровье.
— Просто постарайся с этим свыкнуться, — сказал Майкл. — Я ведь говорил тебе, что это не так-то просто.