– Они прибыли.
Странно, но в тот момент, когда внедорожник подкатил к дому, Родыгин почувствовал, как под ложечкой неприятно засвербило. Неужели заволновался? И невольно удивился собственным ощущениям: оказывается, на свете еще имеются вещи, способные обогатить его эмоционально. Не все еще потеряно. Какой нерастраченный ресурс прячется в печенках! Подобные впечатления следует беречь, лелеять, как цветы в парниках. А то и завянуть могут.
Через минуту в дверь негромко, но решительно постучали.
– Входи, – разрешил Родыгин.
Высокая резная дверь неслышно провернулась на петлях, и через порог шагнули два человека: один был его заместитель по финансам, другой, несколько моложе, нанят был Шерстневым месяц назад в качестве специалиста по нестандартным ситуациям и, судя по чемодану, что он крепко сжимал в правой руке, сумел проявить себя дельно.
– Показывайте, – не сумев скрыть нетерпения, произнес Родыгин.
Молодой человек уверенно прошел через кабинет к столу, за которым сидел Родыгин и, положив на него чемодан, щелкнул замком. На дне, завернутый в обыкновенную холщовую тряпицу, лежал какой-то длинный предмет. Бережно взяв его в руки, он аккуратно развернул холстину, и Семен Григорьевич увидел наконечник копья.
Вновь прислушался к себе. Внутри не дрогнула ни одна струнка. Вот так чего-то очень желаешь, буквально живешь этим, надеешься, что когда раздобудешь, так станешь непременно благополучнее, счастливее, а, заполучив мечту, понимаешь, что гонялся за призраком.
– Можете взять, теперь оно ваше! – проговорил Шерстнев, будто бы приговор прочитал.
– Это то самое копье? – недоверчиво спросил Родыгин.
Валерий Игоревич сдержанно улыбнулся:
– То самое, Семен Григорьевич.
– Никогда бы не подумал, что может быть столько шумихи из-за куска железа.
– Это не просто кусок железа. Эта святыня! Фридрих Барбаросса всегда носил его с собой как талисман, а Гитлер вообще впадал в транс, когда его разглядывал. Это копье чтит даже Ватикан.
– Насколько мне известно, имеются копии этого копья? – скептически произнес Родыгин.
– Верно, Семен Георгиевич, но это не должно волновать, у вас находится настоящее.
– О нем знает еще один человек…
– Вы говорите о Гурьян Макаровиче? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Он ничего не скажет.
– Быстро это у вас, – невесело буркнул Семен Георгиевич.
Поднявшись, Родыгин взял вожделенное копье. А вот руки-то дрогнули, значит, не все еще потеряно, не прогорели страстишки. Некоторое время Родыгин сжимал наконечник копья, позабыв о присутствующих. В ладонях он ощущал приятную тяжесть, расставаться с которой не хотелось. В какой-то момент он даже потерял счет времени и поймал себя на том, что глуповато улыбался, поглаживая пальцами шершавую металлическую поверхность.
На лице Шерстнева отобразилась понимающая улыбка.
– Вот оно, стало быть, какое… Значит, это копье усиливает возможности человека?
– Обладая этим копьем, короли захватывали мир, – сдержанно сообщил помощник. – Теперь вы можете мечтать обо все на свете.
– Хм… Если бы оно ко мне попало хотя бы лет десять назад, тогда бы я знал, о чем мечтать. Но вот сейчас… Ладно, идите.
Гости вышли, плотно затворив за собой дверь. Родыгин остался в одиночестве – весьма полезная обстановка для размышлений. А подумать было о чем. Копье лежало в самом центре стола и, как выяснилось, захватило все его думы. Семен Родыгин никогда бы не заподозрил, что столь сильной энергетикой может обладать обыкновенный кусок металла, облаченный в форму копья. На него и в самом деле хотелось смотреть бесконечно. Его притягательность усиливалась тем, что копьем обладали самые великие правители мира, и вот теперь оно лежит у него на столе обыкновенным предметом, вместе с набором ручек и ворохом исписанных бумаг. Вряд ли случайно вошедший признал бы в нем реликвию, почитаемую всем христианским миром.
Родыгин поднял телефонную трубку и набрал номер.
– Хамидулла, я хочу тебе сообщить неприятную новость: копье у меня.
Некоторое время в трубке раздавалось лишь тяжелое размеренное дыхание, а потом последовал сдержанный ответ, из говорившего словно вытягивали слова:
– Ты совершаешь ошибку, брат, ты его отнял у меня. Погибли мои люди.
– Копье мне нужнее, чем тебе, Хамидулла, – произнес Шерстнев и отключил телефон.
Глава 5
БОЖИЙ СУД
1276 год, 15 сентября
О произошедшем следовало отписать королю Рудольфу Габсбургскому, но последующие три дня маркиз Жак Перек не мог взяться за перо. За это время в нем самом произошли существенные перемены, в которых он опасался признаваться даже самому себе. Следовало собраться с мыслями, облечь слова в подобающую форму, но вот как это сделать, он не знал. И самое главное – нужно было объяснить королю, почему монах до сих пор жив и что заставило его самого ослушаться отданного приказа.