– Вовремя вы, я думал, что мне уже с ними не справиться, – посмотрел граф на подошедшего начальника стражи. – Что там с Григорием?
Монах еще дышал. На перекошенных от боли губах лопались кровавые пузыри. Подошел маркиз и склонился над умирающим. Монах победил и в этот раз, правда, цена состоявшейся победы была неимоверна высока.
– Отнести его в замок, – распорядился маркиз Перек. – У меня хорошие лекари, они обязательно поднимут его на ноги.
Неожиданно Григорий открыл глаза, остановив помутнелый взор на королевском посланнике.
– Не стоит беспокоиться, маркиз. Я проживу два дня.
Не стоило ему идти в монахи. Орден крестоносцев потерял в его лице ревностного служителя.
– Откуда тебе известно, тебе опять являлся дух Барбароссы? – теперь он не сомневался ни в одном из сказанных слов.
– Да, – голос монаха окреп. – Я у него спросил, что со мной будет? Король показал мне на могильный камень и исчез.
– Ну, чего встали истуканами? – прикрикнул маркиз на застывших слуг. – Разве не вам я сказал отнести святого отца Григория?!
– Только вы его того, – сочувственно протянул начальник стражи. – Не шибко хватайте, на нем живого места нет.
– Неужто мы не видим, – произнес один из них, аккуратно подхватив монаха под плечи. Кивнув на глубокие раны в правом боку и животе, произнес: – Удивительно, как он еще дышит. Другой на его месте только с одним таким ранением отдал бы Богу душу.
– Видно, у него сильный ангел-хранитель, – сдержанно заметил маркиз.
Костер уже догорал. Остались только уголечки, выстреливающие в ночное небо снопами искр.
Монаха отнесли в келью, где он, промучившись в жару два дня, умер на третий с блаженной улыбкой на устах.
Глава 6
УБРАТЬ ЕГО НЕПРОСТО
Прежде в таких высоких кабинетах Георгию Волостнову бывать не приходилось. И ничего, голова не закружилась, даже не пошатнулся, когда перешагивал порог. На верхних служебных этажах не так одиноко и стыло, как может показаться на первый взгляд: ни ураганных ветров, ни леденящей температуры, от которой бы коченело тело, собственно, ничего такого, что могло бы приносить неудобства.
Хозяином кабинета был Литвинов Федор Анатольевич, крупный мужчина немногим более сорока. Изысканно одет, – один только костюм потянет на три тысячи евро, а стоимость часов, выглядывающих из-под белых манжет, и вовсе равнялась целому внедорожнику. Что еще? Запонки из белого металла, явно не серебро, столь вызывающе поблескивать может только один металл – платина, а вот в него вправлены два больших красных камешка величиной с ноготь, то рубины. Глуповато было бы думать, что они искусственного происхождения, такие люди предпочитают все самое лучшее.
Кабинет больше напоминал зал: светлый, с большими высокими окнами; на широком столе, покрытом зеленым сукном, стояло несколько фотографий, среди которых было несколько домашних, выполненных обыкновенным любительским фотоаппаратом. На двух из них запечатлены дети: мальчик подросткового возраста и миловидная улыбающаяся девушка лет двадцати. На первый взгляд, всего-то штришок, но именно он должен был подчеркнуть определенный гуманизм хозяина кабинета. Имиджмейкерам пришлось проделать немалую работу, но результат того стоил. Об официальности кабинета свидетельствовал разве что портрет Президента, висевший за спиной хозяина. Кресло с высокой спинкой, сделанное из каких-то дорогих пород дерева и явно по спецзаказу. Так что он чувствовал себя в нем весьма комфортно.
У противоположной стены возвышался аквариум, в котором среди длинных густых водорослей плавало несколько здоровенных рыжих рыбин, рядышком размещался квадратный стол для переговоров, с каждой стороны которого стояло по стулу.
Увидев вошедшего Волостнова, Федор Анатольевич с некоторой ленцой поднялся из-за стола и сделал навстречу два коротких шага.
– Как вы себя чувствуете? – голос был преисполнен самого искреннего участия. Упрекнуть его в фальши было бы трудновато.
– Уже лучше. Но первое время очень болела голова. Врачи сказали, что через неделю все пройдет. Так что я в порядке, – попытался улыбнуться Волостнов.
– Садитесь, – показал Литвинов на стол для переговоров. И, не дожидаясь, пока Волостнов доберется до места, устроился сам, лицом к двери. – Считаю, что вам очень повезло, все могло закончиться гораздо серьезнее, – продолжил он, когда Георгий занял место с противоположной стороны.
– Я тоже считаю, что за меня кто-то очень молился, – скупо согласился Волостнов. Чего тут еще добавишь?
– Итак, как бы то ни было, наша встреча состоялась. Что вы намерены нам сообщить?